Доброго дня суток!У меня возникли проблемы с исповедью, хотя я исповедуюсь давно и хожу на причастие.Я чувствую,что я вся в грехах,душа болит, а словами выразить не могу.В прошлый раз после Исповеди поплакала,тогда стало легче. Хотелось бы снова пойти на Исповедь,причаститься,но как мне выразить словами это чувство своих грехов - не знаю.

Уважаемая Лидия!

Исповедь – это не беседа о своих недостатках, сомнениях и не рассказ духовнику о своей жизни. Исповедь – это таинство, а не просто благочестивый обычай. Исповедь – это горячее покаяние сердца, жажда очищения, которая происходит от ощущения святыни, это второе крещение, и, следовательно, в покаянии мы умираем для греха и воскресаем для святости. Раскаяние – первая степень святости, а бесчувственность – это пребывание вне святости, вне Бога.

Первым делом готовящегося к исповеди должно быть испытание сердца. Для этого необходимо несколько дней готовиться: поститься, читать духовную литературу, больше молиться, читать советы и наставления о таинстве покаяния, вспомнить и записать свои грехи. Обычно люди, неопытные в духовной жизни, не видят ни множественности своих грехов, ни их гнусности. Они говорят: "Ничего особенного я не совершал, у меня только мелкие грехи, как у всех, – не украл, не убивал". Так многие часто начинают исповедь. А самолюбие? Неперенесение укоров? Черствость? Человекоугодие, слабость веры, отсутствие любви к ближнему? Малодушие, духовная леность? Разве все это неважные грехи? Разве можно утверждать, что мы достаточно любим Бога, что вера наша действенна и горяча? Разве каждого человека мы любим так, как заповедано Спасителем? Разве достигли мы кротости, безгневия, смирения? Чем объяснить нашу безучастность на исповеди, наше самомнение, как не окамененным нечувствием, как не мертвостью сердечной, душевной смертью? Люди, погруженные во мрак греховный, ничего не видят в своем сердце, а если и видят, то не ужасаются, так как им не с чем сравнивать, ибо Христос для них закрыт их пеленой грехов.

Разбираясь в нравственном состоянии своей души, надо постараться различать основные грехи от производных, симптомы от более глубоких причин. Например, мы замечаем – и это очень важно – рассеянность на молитве, невнимание во время богослужения; отсутствие интереса к слушанию и чтению Священного Писания; но не происходят ли эти грехи от маловерия и слабой любви к Богу?! Нужно отметить в себе своеволие, непослушание, самооправдание, нетерпение упреков, неуступчивость, упрямство; но гораздо важнее открыть и понять их связь с самолюбием, гордостью. Если мы замечаем в себе стремление быть всегда в обществе, на людях, проявляем словоохотливость, насмешливость, злословие, если мы излишне заботимся о своей наружности и одежде, то надо внимательно исследовать эти страсти, ибо чаще всего так проявляется наше тщеславие и гордыня. Если мы слишком близко принимаем к сердцу житейские неудачи, тяжело переносим разлуку, безутешно скорбим об отшедших, то не кроется ли в силе и глубине этих наших искренних чувств неверие в благой Промысл Божий?

Есть еще вспомогательное средство, ведущее нас к познаниию своих грехов: перед исповедью вспомнить то, в чем обычно обвиняют нас другие люди, бок о бок с нами живущие, наши близкие очень часто их обвинения, укоры, нападки справедливы. Перед исповедью надо просить прощения у всех, перед кем считаешь себя виновным, чтобы приступить к таинству с неотягощенной совестью.

При таком испытании сердца нужно следить, чтобы не впасть в чрезмерную мнительность и мелочную подозрительность ко всякому движению сердца. Приготовление к исповеди – не в том, чтобы возможно полно вспомнить и даже записать свой грех, а в том, чтобы достигнуть того состояния сосредоточенности, серьезности и молитвы, при котором, как при свете, станут видны ясно наши грехи. Духовнику исповедник должен принести не список грехов, а покаянное чувство, не детальный рассказ о своей жизни, а сокрушенное сердце.

Знать свои грехи – это еще не значит каяться в них. Правда, Господь принимает исповедание – искреннее и добросовестное, даже если оно и не сопровождается сильным чувством раскаяния. И все же, сокрушение сердца, скорбь о грехах своих есть важнейшее из того, что мы можем принести на исповедь. Но что же делать, если испепеленное греховным пламенем сердце наше не орошается живительными водами слез? Что если "немощь духовная и плоти неможение" так велики, что не способны на искреннее покаяние? И все-таки это не причина для того, чтобы откладывать исповедь в ожидании покаянного чувства. Бог может коснуться нашего сердца и во время самой исповеди: самоисповедование, наименование вслух своих грехов может смягчить наше сердце, утончить духовное зрение, обострить покаянное чувство. Больше же всего преодолению нашей духовной вялости служат молитвенные приготовления к исповеди, пост. Истощая наше тело, пост нарушает гибельное для духовной жизни наше телесное благополучие и благодушие. Однако пост сам по себе только подготовляет, разрыхляет почву нашего сердца, которое после этого сможет впитать молитву, слово Божие, жития святых, творения св. отцов, а это, в свою очередь, повлечет усиление борьбы со своей греховной природой, подвигнет на активное делание добра близким.

Не нужно на исповеди ждать вопросов, надо самому сделать усилия, ведь исповедь – это подвиг и самопринуждение. Говорить надо точно, не затемняя неприглядности греха общими выражениями. Довольно трудно, но необходимо, исповедуясь, избегнуть соблазна самооправдания, отказаться от попыток объяснить духовнику "смягчающие обстоятельства", отказаться от ссылок на других, якобы введших в грех. Все это признаки самолюбия, отсутствия глубокого покаяния, продолжающегося погрязения в грехе. Иногда ссылаются на слабую память, не дающую будто вспомнить все грехи. И действительно, часто бывает, что мы легко и быстро забываем наши грехопадения.

Знак совершенного покаяния – чувство легкости, чистоты, неизъяснимой радости, когда грех кажется так же труден и невозможен, как перед тем далека была эта радость.

Советую, если имеете возможность, воспользоваться книгой "в помощь кающемуся", которых сейчас великое множество.