Иисус на расстоянии брошенного камня: Отец, Сын и мы, свидетели

Из года в год мы проходим путь Великого поста, чтобы вновь стать причастниками силы и величия Бога, явленного воскресением Христа. Из года в год мы перечитываем строки Святого Писания, повествующего о Нем, и поражаемся окружавшим Его людям, не понимая их, а иногда наоборот, пытаемся их оправдать, ибо не знаем как повели бы себя сами, окажись мы в такой ситуации. И накануне великой трагедии распятия Богочеловека руками беззаконных, Церковный устав предлагает нам стать участниками не менее драматичного события — Гефсиманского моления.

Нет среди людей таких, кто не имел бы представления о том, как Иисус молился о Чаше. Многим любимо это изображение, многие любят цитировать какие-то фразы из этого евангельского рассказа, однако лишь немногие могут поистине войти в этот сад.

Удивительно, насколько близко допускает нас Христос! Вот, мы вместе с учениками поднимаемся на гору, вместе с избранными идем в сад, и слышим начальные слова молитвы вочеловечившегося Бога к Отцу Своему. Сын просит Отца избавить Его от страданий, пронести мимо Чашу жестокости и скорби… Впрочем, все будет так, как хочет Отец! Где еще более интимный момент в Евангелии, где еще ближе можем мы увидеть Иисуса, как не здесь? Душа Того, Кто совсем еще недавно входил в столицу, сопровождаемый ликованием народа, объята смертельной скорбью. Его человечество, во всем подобное нам, не желает страданий, не желает ужасающих мучений, но уже знает о них, знает о самом отвратительном, что бывает в отношениях между людьми — грядущем предательстве… Каким умом можно постигнуть то, что происходило тогда с Ним? Да это и не нужно. Здесь важно только увидеть Того, Кто ради меня и тебя сумел пройти это невыносимое, казалось бы, испытание. Важно побыть с Ним в эту минуту и остаться бодрствовать, не уснуть. Он трижды призывает нас к этому и Сам трижды обращается к Отцу, но вновь и вновь обретает учеников спящими, и лишь ангелы укрепляют Его. А что Отец? Он не избавляет Сына от грядущих испытаний, а Сын, несмотря на всю бездну отчаяния, все еще желает исполнить Его волю. И Он ее исполнит… До конца. Он пройдет сквозь предательство и равнодушие, мелочность, унижения, оплевания и страшные физические муки. Он преодолеет все, испытает ужас богооставленности ради одного — ради тебя и меня, ради тех, кто распинал Его, ради спасения Егоже творения.  Ибо все, что Он делал — не напрасно. Ненапрасность — единственное, что хоть как-то, укладываясь в возможности нашего языка, может объяснить, а значит и оправдать то, что происходило там в окружении молчаливого сада, на расстоянии брошенного камня от учеников, на земле, впитывающей капли  Его крови, и в сопровождении неизвестных нам слов, сказанных Отцом грядущему на вольную нашего ради спасения смерть Сыну…