Публикации

Колокола и колокольное дело в Казанском крае во второй половине XVI-XIX веков

  Количество просмотров

В день праздника Пасхи Христовой и в Светлую Седмицу во многих православных храмах соблюдается древняя традиция - между богослужениями разрешается звонить в колокола всем желающим. Сегодня мы расскажем об истории колокольного дела, в частности в Казанском крае.

Колокола, в отличие от других церковных предметов, несущих на себе ярко выраженные местные художественные черты, ни по своему бытованию, ни по функциям не отличались местными особенностями и с давних времен в разных областях России носили общий характер. В этом смысле колокольные традиции православной Казани не составляли исключение.

Русь заимствовала колокола из Европы, где они вошли в употребление уже в VII веке. В Византии колокола бытовали с IX века. Первое летописное упоминание о колоколах на Руси относится к 1066 году. Это был единственный музыкальный инструмент, используемый в богослужении. Колокола не только призывали к молитве, но и размеряли течение времени, так называемые «всполошные» звоны оповещали о грозящих бедствиях, торжественные, напротив, сопровождали прибытие высоких гостей, «плачевные» оповещали о кончине государя, колокольным звоном созывали народ для обсуждения важных дел, иногда колокольный звон был сигналом к началу народных выступлений. Колоколам не только давали имена собственные, иногда весьма выразительные — «Лебедь», «Медведь», но и случалось, били плетьми и отправляли в ссылку (известна история угличского колокола, оповестившего о смерти царевича Дмитрия). Колокола и те или иные события, с ними связанные, нашли отражение в миниатюрах лицевого летописного свода середины XVI века: литье государевых колоколов, первый торжественный звон, случаи падения колоколов с колоколен и т.п.

Поводом для отливки колокола могли служить самые разные события — их отливали по обету, в поминовение умерших, в память исторических событий, но чаще всего это было актом пожертвования церкви либо одного лица, либо целого причта. Русские церкви издавна обладали целыми собраниями колоколов, различных по тону и звуку и различным образом размещенных — в многопролегных звонницах на столбах, башнеобразных колокольнях, с XIV века появились «церкви под колоколы», начиная с XVI века получили распространение башенные часы на колокольнях со специальными часовыми колоколами.

Специалисты едины во мнении о близости русских колокольных звонов народной музыкальной традиции. Основу «звона» (обязательного подбора колоколов) составляла трехголосая структура, что получило закрепление в термине «трезвон».

Основную фигуру церковного звона — благовест — выполняли, как правило, «очапные» или «валовые» колокола (качающиеся), самые большие в составе «звона», звучащие в максимально низких регистрах, благодаря чему их звук разносился на большие расстояния. В церковных описях они назывались «большими» или «благовестниками». Колокола средних регистров — так называемые «средние», назывались также и «красными» за приятность их звука. Третий разряд составляли «малые», или «зазвонные», колокола. Они висели неподвижно, и в них звонили, ударяя языком в край, отчего они назывались также «язычными».

Блестящий расцвет русского колокольного искусства приходится на XVII столетие. В то время в России отливали самые большие в мире колокола, а отливка 1000-пудовых колоколов была широко распространена. Значительное количество металла, высокое мастерство и слаженность задействованных в отливке рабочих под руководством мастера — «колокольного литца», превращали колокол в большую материальную и художественную ценность.

Художественное оформление колоколов — наименее изученная тема в декоративно-прикладном искусстве. К числу общих особенностей относится украшение верхней части колоколов декоративными фризами — текстами, располагавшимися нередко в семь и более рядов. Тексты играли не только культовую и декоративную роль, но и являлись важными историческими источниками, удостоверяющими место и время производства колокола, его принадлежность мастеру или вкладчику. В орнаментации чаще всего использовали растительные мотивы — побеги, стебли с цветами, розетки, связки плодов, образующие гирлянды. Украшение колоколов культовыми сюжетами, известное с XIII века, получило наиболее широкое распространение в XVIII— XIX веках — это было изображение икон двунадесятых праздников, трубящих ангелов, херувимов, голгофского Креста и т.п.

Бытование не только разнообразных колоколов — очепных, средних, зазвонных, но и «самобойных» часов в Свияжске и Казани письменно зафиксировано с 1560—х годов. Так, в писцовой и межевой книге города Свияжска и уезда 1565-1567 годов говорится: «...да на городе у больших ворот у Рождественских часы самобойные, у часов колокол, а другой колокол, звонят в него к воротам, а колокол ратной снят да поставлен у Пречистой на колокольнице.... Внутри Города Свияжского церкви ружные и не ружные, а в церквах Святость, образы и кузнь и книги и свечи и всяко церковное строение и колоколы...». У соборной Рождественской церкви «два колокола зазвонные да колокол очапный большой (да другой колокол очапный большой) снят с города, а снял Князь Дмитрий Иванович Немой лета 7074». В Успенском монастыре описана «колокольня каменная над входом над трапезным, а с верху на колокольне часы большие Государева данья, да пять колоколов, два зазвонные, а три больши тех...». У церкви святых Константина и Елены описаны только два колокола «не велики, а весу в них неведомо».

В Казани, по сведениям писцовых книг по Казани с уездом 1566-1568 годов, у Благовещенского собора «на площади колокольница деревянная, а на ней колокол благовесной большой с очапом, да два колокола середние, да два зазвонные меншие. Все колоколы государевы казны». Церковь Киприана и Устины, по сведениям той же переписной книги, имела только два колокола «не велики», а в Спасском монастыре «у церкви на колокольне шесть колоколов, три колокола монастырского прикладу». Посетивший Казань в 1597 году в составе персидского посольства шаха Аббаса I Орудж-бек Баят написал в своих путевых записках: «В городе множество церквей, и в них столько больших колоколов, что в канун праздника нет возможности заснуть».

Однако ни в XVI столетии, ни позже Казань и Казанская епархия не принадлежали к сколько-нибудь заметным центрам колокололитейного дела. Когда в «пожарное время» (1670 г.) были разбиты колокола Благовещенского собора, для переливки их были присланы в 1674 году мастера, как писал Харлампович, по-видимому, из Москвы: «мастер Харитонко Иванов с ученики: с Якушком Мясниковым, да с Мишкой Павловым, да с Григорием Евфимовым, да с Якушкой Леонтьевым». Их дальнейшая судьба неизвестна, вероятнее всего, они возвратились в Москву.

На рубеже ХVII-ХVIII веков в Казани также не было мастеров, так как на указ Петра I описать в Казани и округе колокола с указанием их веса протопросвитер Благовещенского собора Иван Степанов с братией отвечали, что «на колоколах (их было 12) вес не обозначен, в соборных бумагах записей о том нет, самим им тех колоколов сметить не в обычай», ибо они велики, «а колокольных мастеров в Казани никого нет и сметить некому».

В публикациях членов Церковного историко-археологического общества Казанской епархии конца XIX — начала XX веков упоминаются колокола ярославской, нижне-ломовской, чебоксарской, московской работы, но чаще всего — слободских и елабужских заводов.

Граничившая с Казанской Вятская губерния с XVII столетия была одним из значительных центров литья нарядно оформленных и добротных колоколов. Основанный в начале XVIII века и просуществовавший почти 200 лет завод Бакулевых в городе Слободском продавал колокола по всей России — от Екатеринбурга и Тифлиса до Афона и Вологодской губернии. В Казань бакулевский завод отливал 250-пудовые колокола. Много колоколов этого завода было в церквях Мамадышского уезда.

Купеческий род Шишкиных в Елабуге известен рядом замечательных людей — в первую очередь выдающимся художником И.И. Шишкиным, его отцом, историком и краеведом Елабуги И.Н. Шишкиным, а также колокольными мастерами и литейщиками. С 1834 года в Елабуге существовал колокололитейный завод Дмитрия Шишкина, в конце 1860-х годов — купцов братьев Афанасия и Александра Шишкиных, а также купца третьей гильдии Дмитрия Пономарева, Прокопия Серебрякова (последний лил главным образом поддужные колокольчики). Колокола братьев Шишкиных были во многих храмах Мамадышского уезда — Благовещенском в селе Омары, Покровском в селе Отаки и селе Пеньки, Троицком села Сенеки, св. Косьмы и Дамиана в селе Нырья и других. Дед выдающегося художника И.И. Шишкина отлил для Спасского собора в Елабуге 300-пудовый колокол.

В Казани в самом начале XIX века было два колокололитейных завода братьев Астраханцевых, по предположению Харламповича, они размещались на Подлужной улице и Арском поле. Их колокола сохранялись в казанских храмах еще в конце XIX века.

В 1898 году, спустя год после открытия архитектурного отделения, под руководством К.Л. Мюфке в Казанской художественной школе были созданы ученические проекты колоколов по заказу одного из местных литейных заводов, но какого именно — в документах школы не значится.

Колокола, как никакие другие предметы церковной старины, пострадали в годы советской власти. Приведем только один пример того, какова была их судьба в годы индустриализации.

В делах архива Татнаркомпроса из собрания Национального архива РТ сохранился акт от 23 апреля 1925 года о передаче Рудметаллторгу колоколов закрытого свияжского монастыря. Из тринадцати монастырских колоколов только три были переданы в свияжский кантонный музей: один весом в 30 пудов литья 1551 года с надписью «лета 7067 апреля 30 дня»; второй — 160 пудов литья 1672 года; и третий — 170 пудов времени Анны Иоанновны.

Излишне уточнять, что и об этих музейных колоколах ныне ничего не известно. Единственный колокол в Казани, по сведениям краеведа Г.В. Фролова, не покидавший своего места — вечевой всполошный колокол Спасской башни Казанского кремля.

Вернуться к списку

Последние добавления