Митрополит Феофан: «Радуюсь, когда вижу президента Татарстана, совершающего намаз»

«Конспирология не имеет под собой почвы»

— Ваше Высокопреосвященство, насколько неожиданным для Вас год назад было предложение поехать в Казань?

— Для меня это было полной неожиданностью, потому что о своем решении Святейший Патриарх сообщил мне накануне Синода, поздно вечером. Я ничего не знал заранее и ни к чему не готовился. Поэтому все конспирологические разговоры о том, что этот перевод готовился заранее, не имеют под собой почвы. У Патриарха есть свое видение, и он совместно со Священным Синодом принял решение назначить меня в Казань, а моего предшественника перевести в Симбирск. Ничего страшного не случилось. В любой организации ротация — это естественное явление. И не надо считать, что здесь были какие-то подводные течения.

— Получив назначение в Казань, Вы что-то знали о жизни Казанской митрополии?

— Естественно, я же живу не в вакууме. Те проблемы, что здесь были, я, конечно, о них знал. Но я знал и другое, что Казань — это край, который славен многими святынями. И как только мы слышим об этом городе, у нас в памяти встает образ Казанской иконы Богородицы. В какой бы православный дом мы не вошли, в святом углу всегда будут иконы Казанской Божьей Матери. Это первое, что приходит на ум, когда речь заходит о Казани. Казань — это священномученик Гермоген, который, будучи священником, принял обретенный чудотворный образ, затем стал Патриархом, сплотив Русь против незваных гостей во времена смуты. И положил свою жизнь за Россию. Казань — это архиепископы Гурий и Варсонофий, священномученик митрополит Кирилл, новые священномученики. Казань — это монастыри: Свияжский, Макарьевский, Раифский, Кизический, конечно же, Богородицкий на месте явления Казанской иконы Божьей Матери, Ивановский монастырь. Казань — это великолепные храмы, Благовещенский и Петропавловский соборы. Казань — это край, который имеет самое непосредственное отношение к православному миру.

— У Вас остались воспоминания о 20 июля прошлого года, когда Вы приехали и впервые отслужили молебен в Благовещенском соборе?

— Конечно, остались. Но у меня такое ощущение, что прошел не год, а гораздо больше: я уже и забыл, когда приехал. Потому что жизнь здесь была и есть настолько динамичная — не было возможности предаваться воспоминаниям, надо было включаться в реальную работу. И за этот год сделано очень многое. Помните, когда я, взойдя на кафедру Благовещенского собора, сказал, что наша главная задача — воссоздание Казанского собора, который был разрушен?

— Помню.

— Многие тогда скептически к этому отнеслись, был скепсис и в прессе, у ваших коллег. «Ну что он там говорит? Ничего не получится!», — такие были разговоры. Получилось. И я выражаю благодарность за поддержку и понимание и нынешнему президенту Татарстана Рустаму Минниханову, и первому президенту республики Минтимеру Шаймиеву за то, что он со своим фондом взялся за воссоздание собора.

«Собор будет стоять!»

— Ваше назначение в Казань состоялось очень быстро. Когда же родилась идея воссоздания собора?

— Я же ехал в Казань! Я знал, что Казанского собора нет, он разрушен (я бывал в Казани раньше, несколько лет назад, на конференции). Естественно, что я знал суть дела. Я понимал, что начинать надо со святынь. А вокруг святынь потом образуются многие хорошие идеи и проекты.

— Когда в 2005 году городу передавали ватиканский список Казанского чудотворного образа, шли разговоры, что в Богородицком монастыре будет межконфессиональный культурный центр. Эта идея осталась?

— Ни о каком межконфессиональном центре речь не идет. Как был Богородицкий монастырь — так и будет; как стоял там Казанский собор — так и будет стоять. Структура православия такова, что мы не спрашиваем паспорта, не интересуемся, какой национальности человек, — к святыне могут идти все. Я часто вижу, например, мусульман: они приходят в храм, постоят, обратятся к Богоматери так же, как и мы. Пожалуйста, приходите, мы всем рады.

— А какой будет судьба корпусов монастыря?

— Они так монастырскими корпусами и останутся. В них ведь раньше жили монахини, там было большое количество мастерских, там писали иконы, работали с детьми, были золотошвейки. Все это будет возобновляться. Казанский Богородицкий монастырь будет не менее знаменит, чем Дивеевская обитель.

— Он останется мужским?

— Нет, это будет женский монастырь. Как правящий архиерей, я сторонник возрождения традиции, которая была прервана. Я имею право с этим вопросом обратиться к Патриарху и в Священный Синод, чтобы была восстановлена историческая преемственность.

«Президент — хороший человек»

— Идея возрождения собора витала в воздухе как минимум десять лет, но ничего не двигалось с места. Как Вам удалось убедить президента?

— Потому что президент — хороший человек. И первый президент — хороший человек.

— Это был Ваш сильный дипломатический ход.

— С хорошими людьми хорошие дела делать легко.

— Ваш второй проект касается возрождения в Казани некогда уважаемой и известной духовной академии. Что сдвинулось с места за год?

— Возвращение здания академии — это не главное, главное — это подготовка кадров педагогических, профессорско-преподавательского состава, а это дело посложней. Тут нужно время. Мы сейчас открываем некоторые новые направления, новые кафедры в семинарии для того, чтобы идти по пути к академии. Повторюсь, подготовка кадров здесь — самое главное. И если нам передают какое-то здание, и мы объявляем: «Мы с сегодняшнего дня академия», а на выходе — пустота, это не будет академией. Нет научно-педагогической базы, чем всегда была сильна Казанская духовная академия. Поэтому сейчас делаем все, чтобы база была.

— Недавно в семинарии был выпуск, Ваш первый выпуск в должности ректора. Что Вы скажете о выпускниках?

— Хорошие ребята. Среди них есть желающие принять постриг и пойти в монастырь. Некоторые уже женились, и я их рукоположил, они уже служат. Многие продолжат учебу в магистратуре. Те, что еще не определились, будут нести послушание в разных приходах, найдут себе спутницу жизни, и речь будет идти о рукоположении. Но все хотят служить Богу.

«Я счастлив»

— Владыка, в течение этого года, хотя нагрузка в митрополии была огромная, Вы неоднократно уезжали в разные страны, часто в горячие точки, с дипломатическими миссиями. Как Вам удавалось все это сочетать?

— Все это несложно. Если я имею довольно-таки большой опыт церковной дипломатии, нельзя же его прятать под спудом. Поэтому почему бы не поучаствовать в каких-либо встречах и переговорах?

— Еще один Ваш проект, который волнует горожан, это возрождение Ново-Иерусалимского монастыря в Казани. Есть тамрезультаты?

— Мы ничего не трубим, но закончили крышу, над главным корпусом стоят кресты и купола.

— Там еще и уникальный парк…

— Там все уникально!

— Какие новые проекты родились у Вас за этот год?

— Надо так работать, чтобы у нас везде — и в глубинке, и в приходах была активная церковная жизнь. Недавно, например, мы провели прекрасный фестиваль духовной музыки в глубинке, в Дрожжановском районе. Коллективы были не только русские, но и удмуртские, чувашские, мордовские, марийские. Был поднят большой культурный пласт. Это же жизнь! И таких праздников у нас много. Надо всколыхнут народ. Я всегда говорю, посмотрите, как отмечают свои праздники мусульмане, идут в мечеть, не стесняются. Я и к элите нашей обращаюсь: «Посмотрите на президента республики. Я радуюсь, когда вижу его, совершающим намаз; радуюсь, когда вижу совершающим намаз Минтимера Шаймиева». Они не скрывают свою принадлежность к исламу, не скрывают, что они — практикующие мусульмане. А мы, славяне, все еще оглядываемся: перекрестить лоб или нет? Мы должны понимать, что наша вера — это наше достояние.

— Будут ли в Казань привозить святыни?

— Конечно, будут. Но нельзя подходить к этому, как к некоему магическому действу: пришел, поклонился и ждешь, что дадут тебе здоровье, работу, деньги. Надо постоянно внутренне духовно работать над собой.

— Такое ощущение, что в Казани Вы работаете больше, чем на предыдущих местах служения. Это так?

— Я везде много работаю. Надо много успеть.

— Сколько часов в день Вы работаете?

— «Счастливые часов не наблюдают».

— Вы счастливы?

— Счастлив. Я несчастлив, когда что-то не успел. А когда поработаю часов четырнадцать, бываю счастлив.