Раифская база ВМФ

— Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас, грешных! — постучал я в келлию и, услышав ответное «аминь», отворил дверь с возгласом:

— Поздравляю, отче, с Днём Военно-морского Флота!

— Спаси Господи! Двадцать пять лет назад, ещё в школьной жизни, мне в этот день подарили книжку Леонида Соболева... Вы его, отец Владимир, читали?

— Даже зачитывался.

— Ещё бы! Я вот сегодня почему-то вспомнил рассказ, где красный командир или комиссар решил отучить старого боцмана от старорежимной привычки к мату... И побился с ним об заклад, что ежели он превзойдёт боцмана в сем искусстве, то боцман прекратит свои выступления в царском стиле... У него ещё какое-то чудное имя...

— Помпеи Ефимович. Рассказ — «Индивидуальный подход». Сей сюжет ещё в кино обыграли. Нынче люди в комментах требуют дать озвучку этому поединку...

— Ага, и вот, помните, командир превзошёл Помпея, и тот прекратил художественную самодеятельность. Но тогда меня больше поразило то, что командир или комиссар боролся с разговорным жанром, а вот почему-то не стал бороться с религиозными предрассудками. Ведь он же увидел, как Помпеи вынул спрятанную икону, поставил её на стул, прислонив к спинке, сам стал на колени и принялся — да ещё вслух! — молиться... Увидел командир или комиссар, но не только никакого замечания не сделал, но ещё и дверь прикрыл тихонько, чтобы Помпеи не почуял его! И тогда я по молодости подумал, что вот куда надо было ударить этого краснофлотца!

— Это — да! Для полной победы коммунизма.

— Но вскоре меня призвали, и я сам стал краснофлотцем, а уж там-то всеми печёнками прочувствовал силу поговорки: «Кто в море не бывал, тот Богу не маливался».

— Точно. Потому у нас первый военный святой...

— Адмирал Фёдор Ушаков! И он не так далеко от нас мощами почивает... Да вот, как раз на днях к нам приезжал долголетний настоятель Санаксарского монастыря... Он теперь епископ где-то в Казахстане... Вы были в Санаксаре?

— Не получилось.

— А ведь не случайно сегодня пришёл на ум Ушаков. Если бы тридцать первое июля было по старому стилю, то как раз мы бы праздновали двести двадцать пять лет со дня победы Ушакова над турками у мыса Калиакри.

— Так-так... Это русско-турецкая война... Так она, по-моему, тем годом и кончилась.

— Да. Но только потому кончилась два — ноль в нашу пользу, что Ушаков разбил османский флот и лишил турков всяких надежд на выигрыш в войне — совсем как наши лётчики в Сирии... И заметь, что когда князь Потёмкин приказал Ушакову ударить по туркам, то писал совсем не по-нынешнему: «Испрося помощь Божию... если где найдёте неприятеля, атакуйте с Богом». Ушаков-то имел сил раза в полтора меньше против турок, зато он и молился, и бился без страха. Его корабль в одиночку взял верх против четырёх турецких!

— Кто знает, может быть, и сегодня военморы молятся...

— Да, главная база для флота — это живая вера, — вздохнул хозяин келлии, — С другой стороны, наконец-то, Церковь получила доступ к армии и флоту, а тогда и Раифу — как часть Церкви — можно считать военно-морской базой... Да у нас к тому же устроили пирс Шойгу!..

— К слову сказать, один профессиональный военный выразился так: «Когда я увидел, как Шойгу перекрестился перед парадом, то понял, что теперь нашу армию не победить!» И это изрёк бывший замполит! Политрук! Красный комиссар! Если так зачнут глаголати все офицеры, тогда...

— «И тогда любой из нас не против, чтоб всю жизнь служить в военном флоте», — воспел бывший военмор и большой знаток церковных чинопоследований.