Димитрий (Ковальницкий Михаил Георгиевич) архиепископ Казанский и Свияжский с 8 февраля 1903 года по 26 марта 1905 года.
Михаил Георгиевич Ковальницкий родился 26 октября 1839 года в Волынской губернии в семье священника. В 1859 году он закончил Волынскую духовную семинарию (в городе Житомире), год проработал преподавателем в Кременецком духовном училище в той же Волынской губернии и поступил в Киевскую духовную академию. Его сокурсником по академии был будущий предшественник на Казанской кафедре Александр (Арсений) Брянцев. Михаил Ковальницкий был лучшим выпускником курса и после окончания в 1867 году академии был оставлен на кафедре нравственного богословия, в 1868 году защитил магистерскую диссертацию, с 1869 был доцентом, а с 1878 года – экстраординарным профессором по кафедре церковной истории.
Михаил Георгиевич Ковальницкий не вступал в брак и 12 сентября 1895 года, через 28 лет после окончания академии, был пострижен в монашество, а уже 17 сентября рукоположен во иеромонаха, назначен инспектором Киевской духовной академии, вскоре возведен в сан архимандрита.
В 1898 году архимандрит Димитрий был назначен ректором академии, а 22 июня того же года рукоположен во епископа Чигиринского, викария Киевской епархии с оставлением в должности ректора.
Только 27 сентября 1902 года он был назначен епископом Тамбовским и Шацким. Таким образом, в академии он проработал 35 лет и архиереем стал поздно. Его сокурсник Арсений (Брянцев) стал викарным архиереем на 16 лет раньше Димитрия, ректором академии – на 15 лет раньше и епархиальным архиереем – тоже на 15 лет раньше.
В Тамбове епископ Димитрий пробыл недолго, меньше года, но успел принять участие в освидетельствовании и открытии мощей преподобного Серафима Саровского. 8 февраля 1903 года он был назначен архиепископом Казанским и Свияжским, то есть всего через три года после хиротонии возглавил одну из самых важных кафедр, сменив на ней и «догнав» однокашника владыку Арсения (Брянцева).
27 января 1904 года началась Русско-японская война. Теперь архиепископ Димитрий часто служил, по собственной инициативе и по прошениям, молебны о победе русского оружия. Почти все выпускники Казанской духовной семинарии 1904 года вместо рукоположений во священники или службы в духовных и церковных учебных заведениях отправились в армию. Были призваны и многие молодые псаломщики, не рукоположенные в стихарь.
Во время правления владыки Димитрия (Ковальницкого) в Казани произошли трагические события – похищение и уничтожение чудотворной иконы Казанской Божией Матери. Это случилось в ночь с 28 на 29 июня (по старому стилю) 1904 года. Ко дню празднования Казанской иконы – 8 июля – преступники уже были задержаны и дали показания об уничтожении иконы. Однако 8 июля паломников в Казани было столько же, сколько и в прежние годы.
Выступая во время праздничной службы в соборе Казанского Богородицкого монастыря, владыка сказал: «…Попущением Божиим злой человек похитил у нас наше сокровище и, может быть, истребил. Но мы крепко надеемся, что Пресвятая Дева не лишила нас Своей милости. Здесь, на этом месте, она явила Свой чудесный образ, в молитве пред которым в течение столетий верующие искали и получали утешение и помощь. И мы верим, что Матерь Божия и впредь не оставит нас Своею милостию. Это священное место, на котором она благоволила осенить наш град и страну Честным Своим Покровом»[1].
Это были не просто дежурные слова утешения. Действительно, и в следующие годы поток паломников не ослабевал, они шли теперь не к чудотворной иконе, а к месту ее чудесного явления.
Разумеется, православным людям не хотелось верить в то, что вор Чайкин-Стоян уничтожил чудотворную икону. Сразу стали распространяться слухи о том, что икона уцелела и спрятана, что ее украли по заказу старообрядцев. В Казани, естественно, такие предположения были особенно распространены. Указывали даже на состоятельного хлеботорговца, известного благотворителя и лидера казанской общины старообрядцев старопоморского согласия Якова Филипповича Шамова[2].
Архиепископ Димитрий в целях пресечения нежелательных слухов позаботился о том, чтобы расследование и суд по делу о краже и уничтожении иконы проходили в условиях полной гласности, что для 1904 года, в условиях военного положения, было непривычно. Обстоятельства дела подробно описывались в газетах, причем с журналистами беседовали и обо всем рассказывали без утайки инокини и священники Богородицкого монастыря. Очень оперативно, всего через месяц по окончании процесса, в журнале Казанской духовной академии «Православный собеседник» был опубликован полный отчет о процессе, одновременно он вышел отдельной книгой.
Будучи опытнейшим препо-давателем духовной академии, архиепископ Димитрий сумел до конца своего пребывания в Казани удержать под контролем ситуацию в Казанской духовной академии после начавшейся 9 января 1905 года революции. Это было тем более трудно, что ректор, епископ Алексий (Молчанов), не пользовался авторитетом у преподавателей и студентов. Собрания студентов, состоявшегося после «Кровавого воскресенья», и участия студентов академии в городских митингах протеста он «не заметил», чтобы не обострять ситуацию. 10 февраля 1905 года в академии состоялось общее собрание студентов, которое выступило с требованиями глубокой реформы духовных учебных заведений. 12 февраля архиепископ Димитрий встретился с преподавателями и студентами и сумел разрядить ситуацию. В результате годовые экзамены были назначены на март, в начале апреля учебный год досрочно был закончен, студенты разъехались и не участвовали в майских волнениях учащихся города Казани.
Анонимный автор некролога характеризует владыку Димитрия следующим образом: «...Иерарх с сильным и самостоятельным характером, непреклонным ни перед какими влияниями, не любивший, по его же словам, «строить на чужом основании», высокопреосвященный Димитрий держался во многом позиций старой Могилянской академии и был сторонником строгого иерархического подчинения и епархиального, и вообще церковного управления»[3].
Эти качества и неопытность в делах по управлению епархией, видимо, и привели к тому, что в ряде важных проблем на Казанской кафедре владыка Димитрий проявил себя не лучшим образом. В свое время профессор М.Г. Ковальницкий опубликовал книгу, посвященную национальным аспектам развития христианства[4]. Главная ошибка архипастыря Димитрия (Ковальницкого) заключалась в том, что он не сумел достаточно глубоко представить себе состояние национального и религиозного вопроса в Казанском крае, оценить стройность и миссионерскую эффективность системы Ильминского, попал под влияние шовинистически настроенных «русификаторов». В результате он пошел на ряд шагов, направленных против сложившейся системы «инородческого» просвещения и миссионерства. В церковно-приходских школах было запрещено преподавать на родных языках учащихся, они могли использоваться только на первом году обучения для овладения русским языком. Законоучителям в земских и государственных школах запрещалось преподавание Закона Божия на инородческих языках. Наконец, были запрещены богослужения на инородческих языках. Такую же «русификаторскую» политику вел и попечитель Казанского учебного округа А.Н. Деревицкий.
Вероятно, разобраться в деле христианского просвещения народов Поволжья владыке Димитрию помешало его слабое знакомство с епархией. В течение двух лет своего управления епархией он почти не посещал приходов. Только в июне 1904 года он побывал в двух уездных городах – Спасске и Тетюшах, причем поездку совершал на пароходе и в сельских приходах не бывал. В инородческих селах он побывал только один раз (Большие Савруши и Гороховое Поле Мамадышского уезда, 13-14 июня 1904 года). Да и перед казанскими прихожанами он почти не выступал с проповедями. В «Известиях по Казанской епархии» были опубликованы лишь три его речи, при этом одна из них была написана и произнесена еще до приезда в Казань[5].
Система Ильминского имела многочисленных сторонников, у которых были связи в высоких кругах. На защиту наследия своего учителя выступили директор Симбирской чувашской учительской школы Иван Яковлевич Яковлев, директор Казанской учительской семинарии, приемный сын Ильминского Николай Алексеевич Бобровников, директор Центральной крещено-татарской школы протоиерей Тимофей Егоров и другие. Их поддержал и Симбирский архиепископ Гурий (Буртасовский), уроженец Казани и ученик Ильминского в Казанской духовной академии. Фрейлина императрицы Александры Федоровны Софья Васильевна Чичерина, заинтересовавшаяся национальным вопросом и написавшая уже две книги о системе Ильминского, похлопотала при дворе, а Иван Яковлев обратился лично к прокурору Синода Победоносцеву.
В результате архиепископ Димитрий (Ковальницкий) 26 марта 1905 года был переведен на Херсонскую и Одесскую кафедру. Правда, это назначение вряд ли можно рассматривать как явное понижение. Приходов в Херсонской (Одесской) епархии было в два с половиной раза больше, чем в Казанской, а сама Одесса была в четыре раза многолюднее Казани. Но при этом Казанская кафедра традиционно считалась более почетной. Несколько позже были освобождены от должностей попечитель Казанского учебного округа Деревицкий и его оренбургский коллега Н.Ч. Зайончковский, тоже выступавший против системы Ильминского.
Перевод не помешал активной церковно-общественной деятельности владыки Димитрия. В 1906 году он был членом Предсоборного Присутствия и председателем его первого отдела – «О составе Поместного Собора и порядка рассмотрения и решения дел в нем», а в 1908 году был назначен председателем Синодальной комиссии по реформе духовных академий. Однако при тридцатипятилетнем опыте работы владыки Димитрия в Киевской духовной академии комиссия под его председательством составила очень консервативный Устав 1911 года, существенно ограничивавший учебный и научный потенциал духовных академий.
Архиепископ Димитрий (Ковальницкий) скончался 13 февраля 1913 года в Одессе и был похоронен в кафедральном соборе.
1. Слово, сказанное архиепископом Казанским Димитрием 8 июля 1904 года. – Казань, 1904. – С. 8.
2. Автору приходилось услышать от православных верующих обвинения в адрес Шамова в краже иконы уже в конце 1980-х гг., а в качестве доказательства указывали на черный гранитный крест на могиле Шамова, скончавшегося в 1908 году, на котором изображена Казанская икона Божьей Матери.
3. Прибавление к «Церковным Ведомостям». – СПб., 1913. – №6. – С. 291-293.
4. Ковальницкий М.Г. О значении национального элемента в истории развития христианства. – Киев, 1880.
5. Слово, произнесенное 19 июля в Успенском соборе Саровской пустыни на литургии // ИКЕ. – 1903. – С. 639-642; Речь перед вручением архипастырского жезла Преосвященного Хрисанфу, епископу Чебоксарскому // ИКЕ. – 1904. – С. 695-698; Слово в праздник явления Казанской иконы Божией Матери – Казань, 1904.
Димитрий (Самбикин Дмитрий Иванович) архиепископ Казанский и Свияжский с 26 марта 1905 года по 17 марта 1908 года.
Дмитрий родился 3 октября 1839 года в семье священника села Караяшина (Караяшника) Острогожского уезда Воронежской губернии. Отец Иоанн Самбикин был подвижником и всю жизнь добровольно прослужил в очень бедном приходе, хотя у воронежских архиереев всегда был на хорошем счету[1]. Его сын Дмитрий на казенном коште учился в Бирючевском духовном училище и в Воронежской духовной семинарии, которую закончил в 1861 году по первому разряду, и поступил в Санкт-Пе-тербургскую духовную академию. Академию он закончил в 1865 году третьим по списку (магистерские степени в эти годы выпускникам сразу не присваивались). Первоначально Дмитрий был распределен в Кишиневскую семинарию, но постарался добиться возвращения в родные края, поэтому только 26 сентября 1866 года был назначен преподавателем церковной истории Воронежской семинарии. Вскоре Дмитрий вступил в брак с дочерью воронежского кафедрального протоиерея Варварой Михайловной Скрябиной и 1 октября 1866 года был рукоположен во священника к Богородице-Рож-дественской церкви города Воронежа, оставаясь преподавателем семинарии. Через год у него родился сын Андрей[2]. В 1867 году Димитрию была присвоена степень магистра богословия[3], а 13 апреля 1870 года супруга отца Димитрия скончалась (она уже много лет страдала туберкулезом).
5 мая 1872 года отец Димитрий Самбикин был назначен[4] ректором Тамбовской духовной семинарии, а 10 июня возведен в сан протоиерея. Если Воронежская семинария находилась на хорошем счету, то в Тамбове в последние годы дела шли плохо, при этом беды были самые разные – плохая успеваемость и дисциплина семинаристов, неудовлетворительное руководство, хищения, неблагоустроенность и т. д. За восемь лет руководства отца Димитрия Тамбовская семинария стала одной из лучших в России. Среди ее выпускников в эти годы были двое будущих профессоров Казанской духовной академии – богослов и педагог Александр Андреевич Царевский, автор некролога архиепископа Димитрия (Самбикина), и церковный историк Иван Михайлович Покровский.
11 февраля 1877 года отец Димитрий был пострижен в монашество мит-рополитом Московским Иоанникием и через два дня возведен в сан архимандрита. 31 декабря 1880 года он был освобожден от должности ректора Тамбовской семинарии и вызван в Санкт-Петербург на чреду служения, а в соответствии с указом Синода от 6 августа 1881 года возвратился в родные края и еще семь лет прослужил ректором Воронежской семинарии.
4 января 1887 года в Успенском соборе Московского Кремля митрополит Иоанникий рукоположил отца Димитрия во епископа Балахнинского, викария Нижегородской епархии. 28 октября владыка был переведен в Подольскую епархию, викарием Балтским, а 13 октября 1890 года стал епархиальным епископом Подольским и Браславским (центр – город Каменец-Подольский).
2 мая 1896 года владыку Димитрия перевели на Тверскую кафедру, 6 мая 1898 года он был возведен в сан архиепископа.
26 марта 1905 года, когда в стране уже разворачивалась революция, владыка Димитрий был назначен архиепископом Казанским и Свияжским, уже 13 апреля он прибыл в Казань. Но по субъективным ощущениям самого владыки, переданным А.А. Царевским, революция началась только осенью. Дело в том, что в результате волнений в Казанском университете, начавшихся после «Кровавого воскресенья», в конце января университет был закрыт. В начале февраля начались столкновения студентов с патриотически настроенными жителями Казани, в основном многие студенты были избиты. Было ясно, что занятия не возобновятся до конца учебного года, и почти все студенты разъехались по домам. Поэтому вплоть до начала учебного года в городе было сравнительно тихо.
Волнения летом 1905 года происходили и в деревне. Тем не менее владыка Димитрий совершил со 2 по 10 июня поездку по селам Спасского и Лаишевского уездов: он посетил села Мурзиха, Алексеевское (и школу в приходской деревне Николаевке), Лебяжье Лаишевского уезда, Сахаровка Чистопольского уезда, Пичкасы, Старая Шентала, Арбузов Баран, Большие Полянки Спасского уезда, Ромодан, Караваево, Щербеть, Ново-Мордово, Болгары, Куралово, Тенишево, уездные города Лаишев и Спасск. Обращает на себя внимание, что владыка ездил, в основном, по русским селам бывших помещичьих крестьян, наиболее недовольных своим положением и подверженных революционной пропаганде, но его поездка прошла спокойно.
Объявление 17 апреля 1905 года свободы вероисповедания ставило Церковь в новые условия. В селе Большие Тиганы Спасского уезда архиепископ Димитрий встретился с мусульманами и произвел на них большое впечатление.
Тяжелая социально-политическая обстановка, очевидно, не способствовала дальнейшим поездкам, но 21 июля архиепископ посетил Свияжск, а в сентябре – Лаишев и Свияжск.
С начала сентября ситуация в Казани, как и в большинстве городов России, стала обостряться очень быстро. В Казани заводилами беспорядков были студенты университета, которые сумели повести за собой учащихся средних мужских и женских учебных заведений. К сожалению, в волнениях принимали участие и учащиеся духовных школ, а также шакирды многочисленных казанских медресе. Начались массовые забастовки рабочих. К началу октября волнения перешли во всеобщую забастовку («Всероссийская октябрьская политическая стачка»). Духовное училище и обе церковных средних женских школы – Женское училище духовного ведомства и Епархиальное женское училище – продолжали работать, а занятия в духовной академии и семинарии были прекращены. Еще 7 октября собрание студентов академии подавляющим большинством голосов приняло петицию с требованиями введения широкой автономии и объявило забастовку. Среди других было и требование о полной независимости академии от епархиального архиерея. Подобные же события происходили и в других академиях. К.П. Победоносцев, последние дни находившийся на должности обер-прокурора Синода, отправил во все академии циркуляр, которым предписывалось отчислить всех студентов, которые не явятся на занятия 14 октября. В Казанской академии преподаватели 14 октября пришли в аудитории, но ни один студент не выполнил циркуляра Победоносцева. Архиепископ Димитрий не стал обострять ситуацию и 15 октября объявил занятия в академии прекращенными до 8 января. Через два дня последовал знаменитый Манифест, а 19 октября был уволен Победоносцев, и вопрос о следствии и наказаниях студентов позже даже не возникал.
15-16 октября революционные круги попытались превратить массовые митинги и забастовки в восстание с целью захвата власти; с другой стороны, активизировались и крайне правые силы, пролилась первая кровь. Манифест 17 октября, фактически вводивший в Российской империи конституционную монархию, в дальнейшем разрядил ситуацию, но самые тяжелые события в Казани произошли именно в первые дни после публикации Манифеста. 19-20 октября революционерами была захвачена Городская Дума, разгромлены полицейские части, стала создаваться революционная милиция.
Утром 20 октября в Казанское епархиальное женское училище с шумом ворвалась толпа молодежи, численностью около 50 человек. Они потребовали от учениц прекратить занятия и идти за ними на демонстрацию. Правда, эта агитация осталась безуспешной[5].
Но 21 октября положение в городе резко изменилось. У памятника Александру II (на месте нынешнего памятника Мусе Джалилю), рядом со зданием Городской Думы (ныне здание мэрии), собрался патриотический митинг. В его организации с благословения владыки Димитрия приняли участие священники кафедрального собора и Богородицкого женского монастыря. Митинг стихийно перерос в столкновения с революционерами и штурм захваченной ими Городской Думы. Революционеры оказались не храброго десятка, многие из них разбежались, а 90 человек были арестованы[6].
К сожалению, параллельно этому была разгромлена синагога[7], но этот акт был осужден владыкой Димитрием, и единственный в истории Казани еврейский погром обошелся без человеческих жертв.
К концу дня революционеры по всей Казани в панике попрятались. А на следующий день, 22 октября, в день празднования Казанской иконы Божией Матери, состоялась уже официальная демонстрация в поддержку Манифеста 17 октября. Она началась у Богородицкого монастыря, где служил архиепископ Димитрий, который и шел во главе демонстрации до конца. У Кремля к демонстрации присоединилось мусульманское духовенство, а самый уважаемый тогда среди российских мусульман богослов и просветитель, имам-хатип Галеевской мечети и руководитель медресе «Мухаммадия» Галимзян Баруди, пошел рядом с архиепископом.
После этих событий порядок в духовных учебных заведениях восстановился, а в университете занятия не проводились до Нового года.
После Манифеста 17 октября 1905 года оформлялись легальные политические партии, трижды во время управления владыки Димитрия в Казанской губернии проходили избирательные кампании – в Первую, Вторую и Третью Думы. Активизировались не только либеральные, но и крайне правые силы, среди лозунгов которых было и воинствующее православие. Владыка Димитрий (Самбикин), в отличие от многих архиереев, не поддерживал черносотенцев и вообще не выступал на политические темы. Конечно, он был далек и от либерализма, но не боялся самого слова «либерал». В речи на похоронах владыки Димитрия А.А. Царевский сказал: «…Его по справедливости можно было бы назвать либералом, если бы это слово не было теперь так опошлено и опозорено, это был либерал в лучшем, благородном значении этого слова»[8].
Среди духовенства и профессоров Казанской духовной академии тоже проявился «плюрализм». Профессор богословия Казанского университета протоиерей Александр Васильевич Смирнов, профессора академии Леонид Иванович Писарев, Михаил Александрович Машанов, Константин Сергеевич Григорьев с марта 1906 года по ноябрь 1907 года издавали журнал «Церковно-общественная жизнь», активным сотрудником был и знаменитый философ Виктор Иванович Несмелов. Они выступали с умеренно-либеральных позиций, требовали немедленной и масштабной церковной реформы. В журнале архиепископ владыка Димитрий подвергался резкой критике за «консерватизм». Но владыка Димитрий не предпринял против «мятежных» профессоров репрессивных мер и только добился того, чтобы был снят имевшийся в первых номерах подзаголовок «Журнал, издаваемый при Казанской духовной академии»[9].
На похоронах владыки Димитрия протоиерей Александр Смирнов выступил с покаянной речью: «Мы взглянули на тебя, незабвенный наш архипастырь, как на исполнителя велений служебного долга и законной правды и не могли рассмотреть своими близорукими очами твою добрую, отзывчивую и ко всем милостливую душу, не могли понять того, что применение закона правды к подчиненным было тяжелее всего именно для тебя… ты первый протянул руку примирения к тем, о которых думал, что они недружелюбно настроены к тебе»[10].
С другой стороны, черносотенцы, профессор Казанского университета Владислав Францевич Залеский, казначей университета Александр Титович Соловьев, обвиняли архиепископа Димитрия в недостаточной жесткости и «либерализме», писали на него доносы в Синод. Эти деятели не явились и на похороны владыки, на что обратили внимание либеральные казанские газеты[11].
Уже весной 1906 года архиепископ Димитрий (Самбикин) возобновил поездки по епархии. 20 апреля 1906 года он выехал на пароходе «Надежда» в Чебоксары и на следующий день вернулся в Казань. С 12 по 17 июня владыка находился в поездке по Козмодемьянскому уезду, посетил Михаило-Архангельский черемисский монастырь, села Пернягаш-Пайгусово, Ценибеково, Шапкили, Картуково, Кулаково, Малая Юнга, ночевал в монастыре и в Козмодемьянске и вернулся в Казань на пароходе.
23 июля по приглашению Свияжского городского головы Каменева на его собственном пароходе владыка ездил в Свияжск, служил в Макарьевской пустыни.
23 августа он опять выехал в Козмодемьянский уезд, переночевал в Михаило-Архангельском монастыре. Но если в первую поездку он ездил, в основном, по горномарийским селам, то теперь объезжал ту часть уезда, которая была населена чувашами. Он побывал в селах Емелево, Еласы, Виловатый Враг, Большой Сундырь, Хыркасы, Ишаки, Янгильдино и 27 августа вернулся в Казань, сев на пароход в Чебоксарах.
9 мая 1907 года владыка Димитрий побывал в Чистополе, 3 июня и 23 июля в Свияжске. 21 августа выехал в двухдневную поездку, посетил село Ильинское (ныне Зеленодольского района), заночевал в Раифском монастыре, на другой день посетил село Васильево.
24 августа владыка отправился в Мамадыш на пароходе, прибыл туда 25-го и 26-го августа посетил пригородные села Красная Горка и Заошминская Слобода.
Последнюю свою поездку по Казанской епархии владыка совершил 2-3 сентября 1907 года. Он выехал из Казани по дороге на Лаишев, посетил села Державино, Зюзино, Егорьево и Сокуры, заночевал в селе Смольдеярове, в усадьбе знаменитого церковного благотворителя купца Павла Васильевича Щетинкина. На обратной дороге посетил храм села Большие Кабаны.
В тяжелых условиях революционной действительности архиепископ Димитрий не забывал о миссионерской деятельности. Он немедленно отменил распоряжения своего предшественника владыки Димитрия (Ковальницкого) о запрещении бого-служений на инородческих языках, в церковно-приходские школы было возвращено обучение по системе Иль-минского. По инициативе владыки Димитрия в Казани было создано третье викариатство. 4 октября 1907 года сам владыка Димитрий рукоположил во епископа Мамадышского архимандрита Андрея (князя Ухтомского), который до этого с 1899 года управлял Казанскими миссионерскими курсами. На нового викария были возложены организация миссионерской деятельности и управление всеми инородческими приходами[12].
Архиепископ Димитрий (Самбикин) сочетал с активную практическую деятельность с интенсивной научной работой. Он ни одного дня не проработал в духовной академии, его разнообразные служебные обязанности не предполагали публикации статей и монографий. Но он опубликовал огромное количество статей, намного больше, чем публиковало за всю свою карьеру большинство профессоров. Первые его статьи в «Воронежских епархиальных ведомостях» появились еще в студенческий период. Даже авторы посмертной книги об архиепископе Димитрии не сумели составить полную библиографию его трудов, а по свидетельству А.А. Царевского, сам Димитрий давно потерял им счет[13].
Интересы его были разнообразны. Магистерская диссертация была посвящена одной из проблем догматического богословия. В конце жизни владыка Димитрий опубликовал фундаментальный труд по Священной истории Нового Завета[14]. Но основные труды ученого были посвящены церковной истории (17 марта 1904 года Советом Санкт-Петербургской духовной академии владыке Димитрию была присвоена ученая степень доктора церковной истории). Большое количество статей, освещающих отдельные страницы истории епархий, он публиковал во всех местах своего служения – в Воронеже, Тамбове, Нижнем Новгороде, Каменец-Подольске, Твери и Казани. Но наибольший вклад владыка Димитрий внес в изучение агиографии. Главный его труд – Месяцеслов русских святых, 12 томов которого он издавал с 1893 по 1903 годы. Он собрал, систематизировал и сделал доступным огромный фактический материал о местночтимых подвижниках. Владыка Димитрий осуществил канонизацию многих из них, на его труд ссылались и ссылаются сейчас как на официальный документ.
Для развития церковно-исторической науки владыка Димитрий использовал и служебные возможности епархиального архиерея. В Подольской епархии он создал церковное древлехранилище и епархиальную библиотеку. В Твери реставрировал многое из церковной старины и составил фундаментальный труд о тверских святых, изданный уже в Казани, в котором помещена и подробная биография святителя Варсонофия Казанского, который в 1569-1570 гг. был тверским епископом[15].
В 1907 году по инициативе архиепископа Димитрия в Казани в соответствующие памятные дни были проведены торжества: Гермогеновские (в честь священномученика Гермогена), Златоустовские (в честь святителя Иоанна Златоуста) и Филаретовские (в честь святителя Филарета (Дроздова), тогда еще не канонизированного). Торжества включали пышные праздничные богослужения и заседания с научными докладами. Гермогеновский и Златоустовский сборники были опубликованы за счет личных средств архиепископа Димитрия.
По инициативе и под руководством владыки Димитрия в
7 марта 1908 года архиепископ Димитрий заболел крупозным воспалением легких и 17 марта в 3 часа 50 минут дня скончался с чтением молитв в присутствии многочисленного духовенства. Похороны состоялись 22 марта, владыку отпевали архиепископ Симбирский Иаков (Пятницкий), трое викарных архиереев. Владыка был похоронен в подвале под алтарем Благовещенского собора, рядом с архиепископом Владимиром (Петровым).
1. Отец Иоанн прожил очень долгую жизнь, скончался всего на два года раньше Димитрия.
2. Андрей Самбикин закончил Санкт-Петербургскую духовную академию, постригся в монашество. К 1910 году архимандрит Афанасий (Самбикин) был настоятелем Московского Сретенского монастыря. Дальнейшую его судьбу нам выяснить не удалось.
3. Магистерскую диссертацию автор опубликовал через 11 лет в Тамбове: «Сравнительное обозрение учения о первородном грехе в христианских вероисповеданиях».
4. По Уставу духовных учебных заведений 1867 года должность ректора духовной семинарии была выборной. Имено так стал ректором Казанской духовной семинарии протоиерей Никифор Каменский, будущий архиепископ Никанор, преемник владыки Димитрия (Самбикина) на Казанской кафедре. Но отца Димитрия (Самбикина) в Тамбов назначили из-за неблагополучного состояния семинарии.
5. Алексеев И.Е. Черная сотня в Казанской губернии. – Казань, 2001. – С. 69-70.
6. В ходе столкновений были убиты семь человек.
7. Она находилась не там, где сейчас, но недалеко, на той же улице Малой Проломной (ныне Профсоюзной), там, где сейчас двор Государственного банка.
8. Высокопреосвященнейший Димитрий, архиепископ Казанский и Свияжский (1839-1908). – Казань, 1908. – С. 77.
9. Газета была закрыта в результате того, что редакция оказалась не в состоянии уплатить несколько крупных штрафов, наложенных губернатором.
10. Высокопреосвященнейший Димитрий… – С. 188.
11. Волжско-Камская речь. – Казань, 1908. – № 42.
12. Роль епископа Андрея (князя Ухтомского) в истории Русской Православной Церкви советского времени противоречива. После 1925 года он выступил основателем серьезного раскольнического направления, самочинно рукоположив множество епископов, а сам в конце жизни перешел в Русскую Православную старообрядческую церковь, которой ныне канонизирован. Но он был прекрасным миссионером, очень работящим и эффективным. Епископ Андрей активизировал деятельность Братства святителя Гурия, способствовал развитию переводческой деятельности. Так же усердно он занимался миссионерской деятельностью и на Сухумской (с 1911 года), и на Уфимской кафедре (с 1913 года).
13. Неполная библиография опубликована: Православный собеседник. – Казань, 1908. – Ч. 3. – С. 792-800.
14. Собор святых семидесяти Апостолов. – Тверь, 1900. – Т. 1; Казань, 1907. – Т. 2.
15. Тверской Патерик. – Казань, 1907.
Никанор (Каменский Никифор Тимофеевич) архиепископ Казанский и Свияжский с 5 апреля 1908 года по 27 ноября 1910 года.
Никифор Тимофеевич Каменский родился 25 мая 1847 года в селе Солодовниково Черноярского уезда Астраханской губернии в семье дьякона. Закончил Астраханское духовное училище, в 1862-1868 гг. учился в Астраханской духовной семинарии. Вскоре после окончания семинарии он женился и 3 ноября 1868 года был рукоположен во священника. Всего два года он прослужил в приходе села Бережновка Царевского уезда Астраханской губернии. В 1869 году умерла его жена, на руках у молодого священника, которому было всего 23 года, остался маленький сын. Отец Никифор решил продолжить учебу – в 1870 году поступил в Казанскую духовную академию. Это был вполне естественный путь, диктуемый не только стремлением к образованию. В духовные академии принимали тогда только или неженатых студентов, или вдовых священников.
В академии отец Никифор Каменский специализировался по богословскому отделению. Судя по высказываниям, содержащимся в ряде сочинений владыки Никанора (Каменского), а также по кругу научных интересов будущего казанского архипастыря, наибольшее влияние на него оказал ректор академии архимандрит Никанор (Бровкович), впоследствии известный церковный деятель и мыслитель – это и не удивительно, качества архимандрита Никанора (Бровковича) как педагога отмечали многие его ученики[1].
Именно он сформировал у студента Каменского интерес к догматическому богословию и экзегетике. Не случайно при пострижении в монашество он позже выбрал именно имя «Никанор». Кандидатское сочинение он писал под руководством молодого доцента, специалиста по экзегетике Михаила Ивановича Богословского, но магистром богословия был утвержден только через 9 лет – 30 января 1879 года. Впоследствии, на протяжении всей жизни владыка Никанор интенсивно занимался экзегетикой, оставив многочисленные труды[2].
В 1874 году, закончив академию кандидатом богословия, отец Никифор Каменский был назначен законоучителем Казанской учительской семинарии и настоятелем семинарской церкви Захарии и Елизаветы. Казанская учительская семинария, созданная Николаем Ивановичем Ильминским, стала главным центром знаменитой просветительской и миссионерской системы, она была открыта в 1871 году, через два года было построено ее собственное здание с домовой церковью на набережной озера Кабан. Отец Никифор Каменский стал первым штатным преподавателем Закона Божия и первым настоятелем храма. Пять лет под руководством Ильминского он препода-вал юношам из народов По-волжья, многие из которых позже стали священниками, составили основу национальной интеллигенции. Огромное уважение к Николаю Ивановичу Ильминскому будущий архипастырь сохранил на всю жизнь. Впоследствии владыка Никанор (Каменский) заявлял, что с такими великими людьми, как Ильминский, он больше никогда не встречался. В 1896 году, находясь на Смоленской кафедре, он опубликовал обширную статью, посвященную пятилетию кончины Ильминского, в которой по достоинству оценил роль Ильминского в развитии миссионерской деятельности и просвещения[3].
В 1879 году отец Никифор Тимофеевич Каменский, недавно ставший магистром богословия и только что возведенный в сан протоиерея, стал ректором Казанской духовной семинарии. В это время действовал Устав духовных семинарий 1867 года, самый демократичный из всех существовавших, в соответствии с которым ректоры не назначались обер-прокурором Синода, а выбирались корпорацией преподавателей. Отец Никифор Каменский был единственным в истории Казанской духовной семинарии выбранным ректором. Обращает на себя внимание то, что преподаватели семинарии – а все они закончили духовные академии, большинство имело степень магистра, – избрали ректором священника, не являвшегося членом их корпорации и к тому же довольно молодого. Это свидетельствует о высоком авторитете отца Никифора в Казани.
В должности ректора семинарии он пробыл 13 лет, за годы его ректорства в жизни духовной семинарии произошли важные изменения. Важнейшей заслугой ректора было повышение качества преподавания в семинарии. В предшествующие десятилетия Казанская духовная семинария, находясь в одном городе с университетом и духовной академией, ничем принципиально не выделялась из числа других семинарий. Объективным показателем качества образования являлось то, что в годы ректорства владыки Никанора, в Казанскую духовную академию поступало ежегодно 3-4 выпускника Казанской духовной семинарии – раньше таких было не больше, чем двое. 5-6 выпускников ежегодно становились студентами университета. Таким образом, почти половина семинаристов – в выпуске обычно было около 20 человек – продолжала образование. По воспоминаниям очевидцев, новый ректор основное свое внимание уделял посещению занятий, контролю за выполнением домашних заданий и формированию достаточно высоких личностных запросов семинаристов.
Будучи сам ученым-богословом, он основное внимание уделял общеобразовательным предметам, считая, что священник должен обладать широким кругозором. Из учительской семинарии он принес в духовную семинарию характерное для системы Ильминского неприятие формальных критериев обучения – теперь годовые и итоговые оценки преподаватели выставляли не по текущим баллам и не по официальным экзаменам, а по общему впечатлению от занятий семинариста.
В 1885 году был введен новый, «победоносцевский» устав духовных семинарий, в соответствии с которым ректор вновь стал назначаться приказом обер-прокурора. Но отец Никифор Каменский устраивал не только семинарскую преподавательскую корпорацию, но и духовно-учебное начальство и был оставлен на должности.
Еще одним важным нововведением, осуществленным ректором отцом Никифором, было открытие в 1886 году образцовой начальной школы при Казанской духовной семинарии. В ней учились дети из бедных городских семей, в основном из кварталов, прилегавших к семинарии, занятия по типовой программе церковно-приходских школ вели штатные учителя, а семинаристы проходили педагогическую практику, причем по преподаванию не только Закона Божия, но и общеобразовательных предметов.
19 января 1889 года отец Никифор Тимофеевич Каменский постригся в монахи с именем Никанор. Обычно вдовые священники постригались еще в академии или сразу после ее окончания – ведь вновь вступить в брак они не могли, а перед монахом с высшим образованием открывалась перспектива скорого рукоположения в сан епископа. Но отец Никифор вдовствовал 20 лет. Дело в том, что, овдовев в 22 года, он должен был воспитывать маленького сына. В 1889 его сын Евгений закончил Казанскую духовную семинарию и был рукоположен в священники – и отец мог, наконец, целиком посвятить себя Церкви.
В 1889-1890 гг., находясь еще в должности ректора семинарии, отец Никанор выпустил ряд брошюр о казанских святынях, в которых простым, понятным и необразованным людям языком (брошюры были предназначены «для народа»), но, с другой стороны, детально и на научном уровне своего времени, описывалась история важнейших святынь Казани[4].
Еще два года он продолжал руководить Казанской духовной семинарией, уже в сане архимандрита, а 12 февраля 1891 указом Синода был назначен епископом Чебоксарским, викарием Казанской епархии. Рукоположение состоялось в кафедральном Благовещенском соборе 7 марта 1891 года. Казанский епархиальный архиерей Павел (Лебедев) в это время был уже болен, и на долю его помощника, единственного в то время викарного епископа, приходилось очень много работы.
За сравнительно недолгое время – полтора года – владыка Никанор трижды совершил многодневные поездки по епархии, обращая большое внимание на церковно-приходские школы и преподавание Закона Божия в земских школах – в каждом селе он опрашивал школьников. В «инородческих» приходах он обращал особое внимание на знание причтом местного языка, в школах требовал преподавания на родном языке, в соответствии с системой Ильминского, способст-вовал рукоположению в архиереи многих священников из «инородцев». По личной инициативе владыки Никанора открыто более десятка церковно-приходских школ в деревнях с «инородческим» населением, в основном в глухих, отдаленных от приходских храмов уголках.
Викарный Чебоксарский епископ по должности был настоятелем Кизического монастыря, где и находилась его резиденция. В 1892 году праздновался двухсотлетний юбилей монастыря. Владыка Никанор к этой дате составил и опубликовал подробнейшую до мельчайших деталей историю монастыря, с описанием всех его храмов и зданий и монастырского некрополя.
Изучая монастырские архивы, владыка Никанор обнаружил в них многочисленные документы XVI-XVII вв. и в 1893 году на достаточно высоком по тому времени археографическом уровне опубликовал грамоты Спасо-Преображенского и Кизического монастырей[5] – эти публикации в последующее столетие были введены в активный научный оборот, на них и сейчас часто ссылаются историки.
Викарные епископы обычно занимали свои должности недолго, до освобождения вакансий епархиальных архиереев. Уже 16 апреля 1893 года владыка Никанор был назначен епископом Архангельским, 10 февраля 1896 года был переведен в Смоленск, 2 января 1899 года – в Орел, 28 марта 1902 года – в Екатеринбург, 26 ноября 1903 года – в Гродно, 9 декабря 1905 года – в Варшаву с возведением в сан архиепископа. Вскоре после назначения на Варшавскую кафедру владыка Никанор был утвержден в ученой степени доктора богословия. Его докторское сочинение – «Экзегетико-критическое исследование Послания Св. Ап. Павла к евреям», обсуждение и утверждение его прошло в Казанской духовной академии без присутствия автора.
В синодальный период частые переводы архиереев с кафедры на кафедру были делом обычным. Но владыка Никанор все же сменил слишком много должностей даже по меркам своего времени. При этом он всегда был на хорошем счету у духовного начальства и каждая новая кафедра была значительнее предыдущей. Во всех епархиях владыка обращал особое внимание на состояние духовного образования, повышал уровень епархиальных ведомостей и сам публиковал статьи и брошюры о местных святых и важнейших событиях в жизни епархий.
5 апреля 1908 года владыка Никанор был назначен архиепископом Казанским и Свияжским. Недолгая деятельность его на Казанской кафедре была разнообразной. В это время крайне правые «русификаторские» силы во главе с одним из лидеров казанских черносотенцев профессором Владиславом Францевичем Залеским вновь выступили против системы Ильминского, обвиняя систему инородческого просвещения в разобщении народов Поволжья с русским народом, при этом в ход шли и явно лживые аргументы. Эту позицию поддержало Казанское губернское дворянское собрание, ряд земских деятелей. Именно жесткая позиция правящего архиерея остановила это наступление. В 1910 году владыка Никанор организовал в Казани Поволжский миссионерский съезд, открытие которого стало своеобразной «демонстрацией протеста» в виде крестного хода на могилу Н.И. Ильминского и клятвы в верности его системе[6]. Владыка Никанор всячески поддерживал богослужения на национальных языках, сам принимал в них участие. По его инициативе был открыт миссионерский приют при архиерейском доме – около двадцати мальчиков жили прямо в занимаемом им здании в Кремле.
При этом, в отличие от своего предшественника владыки Димитрия (Самбикина), архиепископ Никанор открыто поддерживал крайне правые политические организации, не раз сам себя называл черносотенцем. Многие священники, городские и сельские, отказывались участвовать в мероприятиях Союза русского народа. В ответ на жалобы руководителей казанских черносотенцев владыка Никанор обязал священников совершать молебны перед началом союзнических мероприятий и объявлять с амвона о предстоящих собраниях и демонстрациях[7].
Владыка Никанор продолжил интенсивную деятельность своего предшественника, архиепископа Димитрия (Самбикина), по поддержке деятельности епархиального церковно-исторического общества, в котором по должности был председателем; именно при нем, и с его одобрения был издан ряд ценных трудов по истории Церкви в крае[8].
Сам владыка Никанор в последний год жизни опубликовал синодики Свияжского Успенского и Зилантова монастырей[9] – вероятно, эти рукописи он подготовил уже давно и публикации их помешал перевод в Архангельск.
В свое время, будучи викарным епископом Чебоксарским, владыка Никанор много ездил по епархии, дальние поездки были для него обычным делом во всех епархиях, где он служил. Находясь на Архангельской кафедре, он побывал в очень отдаленных местах, где еще никогда не бывали архиереи – на Печоре, на полуострове Канин Нос, на острове Колгуев, посещал отдаленные стойбища оленеводов. Он собирался посетить и Новую Землю, где незадолго до этого поселились несколько семей православных ненцев, но не успел из-за перевода. Конечно, и на Казанской кафедре он продолжил свои поездки, но здоровье уже не позволяло ему ездить в распутицу, он, в основном, пользовался пароходом или выезжал из Казани на один день.
21-22 августа 1908 года владыка побывал в Раифском монастыре, селах Ильинское и Васильево. 27-28 сентября побывал в Козмодемьянске и окрестных селах, в том числе в Михаило-Архангельском черемисском монастыре.
19-20 января 1909 года он объехал окрестности Седмиезерной пустыни, посетив села Караваево, Кадышево, Савиново. 1 мая на пароходе прибыл в Чебоксары, где находился три дня. 13 августа выехал в Чистополь, посетив по дороге село Мурзиха, в Чистополе пробыл два дня, на обратном пути заехал в город Лаишев.
21 января 1910 года владыка Никанор вновь посетил села, расположенные недалеко от Седмиезерной пустырни, – Савиново, Борисоглебское, Кадышево, Караваево. 24 мая на пароходе отправился в Мамадыш, пробыл там до 28 мая, объезжая села уезда, 29 мая на пароходе же прибыл в Лаишев, откуда на другой день выехал в Казань сухим путем.
В последние годы в Казани имя владыки Никанора (Каменского) часто упоминается с негативными оценками в связи с той ролью, которую он сыграл в судьбе знаменитого казанского старца схиархимандрита Гавриила (Зырянова). Действительно, в данном случае казанский архиерей проявил себя не лучшим образом. К моменту назначения владыки Никанора на Казанскую кафедру схиархимандрит Гавриил уже почти восемь лет был наместником Седмиезерного монастыря. При этом он был не только старцем, имевшим множество духовных чад, как студентов духовной академии, так и простых горожан и крестьян, но и весьма успешно руководил монастырским хозяйством, навел порядок и в финансовых, и в производственных делах, превратил монастырь в процветающее земледельческое и животноводческое предприятие с высокой доходностью. При этом настоятелем монастыря считался епархиальный архиерей и значительная часть доходов монастыря шла на содержание архиерейского дома.
Высочайший духовный авторитет старца и его активная и успешная административная деятельность вызывали недовольство и у нерадивой части братии, и в светских кругах. Жалобы на схиархимандрита Гавриила подавались постоянно, но предыдущие архиереи понимали их мотивы, и по доносам и жалобам дела даже не заводились.
Однако недоброжелатели воспользовались неосведомленностью нового архиерея, и вскоре после приезда владыки Никанора в Казань ему было подано сразу несколько подписанных и анонимных прошений.
Отца Гавриила обвиняли в том, что он по старости и нетрудоспособности не в состоянии руководить хозяйством, передоверил все казначею монастыря иеромонаху Тихону, который нечист на руку. В письме некого «почетного гражданина Поливанова» содержалось обвинение в принадлежности отца Гавриила «к социал-демократической партии», обоснованное тем, что в монастыре не проводятся торжественные службы по «царским дням», а сам отец Гавриил в эти дни вообще не служит. Подпись была явно вымышленной – в Казани не было такого потомственного почетного гражданина. Правда, следует отметить, что отец Гавриил почти ничего не говорил о политических делах и не высказывал одобрения деятельности крайне правых сил. Его духовные дети тоже не участвовали в политической жизни.
Владыка Никанор, предубежденный против отца Гавриила, возбудил дело. 15 мая 1908 года схиархимандрит Гавриил и иероионах Тихон были отстранены от должностей, а старец Гавриил выселен из монастыря, хотя жил он там в собственном домике, построенном на пожертвования духовных детей.
Дело завершилось только в 1910 году полным оправданием и отца Гавриила, и отца Тихона, но старец уже в конце июня 1908 года уехал в Псковскую губернию, в Спасо-Елеазарову пустынь, где настоятелем был его духовный сын, выпускник Казанской духовной академии отец Иувеналий (Масловский).
В Казани считали, что главным мотивом удаления старца Гавриила с должности наместника было желание владыки Никанора (Каменского) поставить во главе монастыря своего человека, архимандрита Андроника (Богословского), что действительно было сделано. Правда, это вовсе не характеризует отрицательно самого отца Андроника, который был хорошим администратором и усердным молитвенником, а в советское время уже в преклонном возрасте стал епископом[10]. Впрочем, желание иметь доверенного человека во главе Седмиезерного монастыря для владыки Никанора было вполне естественным, ведь монастырь был приписан к архиерейскому дому, его настоятелелями были епархиальные архиереи, а значительная часть доходов монастыря шла на содержание архиерейского дома.
Еще днем 26 ноября 1910 года владыка чувствовал себя совершенно здоровым, но в 11 часов вечера почувствовал недомогание. Утром врач констатировал кровоизлияние в мозг (инсульт), после 12 часов дня начался отек легких, и в 9 часов вечера архиепископ Никанор (Каменский) скончался. Похороны состоялись 2 декабря. Владыка Никанор упокоился в подвальном храме Всех Святых под алтарем кафедрального Благовещенского собора. Он был последним архиереем, похороненным в соборе.
1. Красносельцев Н.Ф. Никанор и его учено-литературная деятельность. – Одесса, 1893; Крылов А.Л. Архиепископ Никанор как педагог. – Кишинев, 1900.
2. Изображение Мессии по Псалтыри. – Казань, 1879 (магистерская диссертация; 2-е изд. – 1901), Экзегетико-критическое исследование послания святого апостола Павла к евреям. – Казань, 1904 (докторская диссертация); Толковый апостол. – СПб., – Ч. 1-3; Православно-христианское нравственное богословие. – СПб, 1894; Объяснение правильного богослужения. Казань, 1894. – Вып. 1-3.
3. Все исторические и публицистические статьи архиепископа Никанора, о которых речь пойдет ниже и которые были опубликованы в разные годы отдельными брошюрами и в журналах, в 1911 собраны церковным историко-археологическим обществом Казанской епархии и перепечатаны в книге: «Казанский сборник статей архиепископа Никанора».
4. Явление чудотворной иконы Казанской Божьей Матери. – Казань, 1889; Прославление Смоленской иконы Божьей Матери. – Казань, 1889; Казанские первосвятители. – Казань, 1890.
5. Владенные грамоты Казанского Спасо-Преображенского монастыря // Известия Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. – Казань, 1893. – Т. 11. – Вып. 1; Вотчины и угодья Кизического Казанского монастыря. – Там же.
6. Яковлев И.Я. Моя жизнь. Воспоминания. – М., 1997. – С. 222-223.
7. Алексеев И.Е. Русское национальное движение в Казанской губернии и Татарстане: конец XIX-начало XXI веков. – Казань, 2004. – С. 42.
8. Зеленецкий А. Казанский Богородичный женский монастырь: Краткий исторический очерк. – Казань, 1910; Яблоков А.П. Кафедральный Благовещенский Собор. – Казань, 1910; Он же. Город Свияжск. – Казань, 1911 и др.
9. Казанский сборник статей архиепископа Никанора. – Казань, 1910.
10. Епископ Андроник (Богословский Андрей Георгиевич) (1845-1928). Уроженец Ставропольской губернии, в 1869 году закончил Ставропольскую духовную семинарию, с 1869 был священником в Ставропольской епархии. С 1900 года служил в Богоявленском соборе города Ирбита Екатеринбургской губернии. Там он познакомился и подружился с епископом Никанором, последовал за ним сначала в Гродно, потом в Варшаву, где был экономом архиерейских домов. В 1908 году постригся в монашество и сразу был возведен в сан архимандрита. О его службе в советское время см. в статье о сщмч. Кирилле (Смирнове).
