Святые новомученики Зилантовой обители

Архимандрит Сергий (1909-1918 гг.)

7 января 1909 года в должность настоятеля Зилантова монастыря формально вступил последний архимандрит в его истории — будущий мученик Сергий (Зайцев). Случилось это на второй день великого праздника Крещения Господня.

В большинстве документов-отчетов того времени отец Сергий фигурирует как настоятель Зилантовой обители с 1908 года. Фактически он и принял дела в конце 1908-го, а в январе 1909 года был формально утвержден в должности. Таким образом незаметно для современников наступил последний период в истории мужского Зилантова монастыря — период, который по праву так и можно назвать десятилетием архимандрита Сергия (Зайцева) (1908-1918). Это был самый настоящий последний расцвет перед катастрофой. Судьба Зилантова монастыря напоминала судьбу всей России в этот же период.

Отец Сергий, что очень символично, в миру носил имя Иоанн. Обычно редко бывает, что монашеское имя начинается с другой буквы, чем прежнее мирское. Но здесь именно тот редкий случай. Словно история повторялась: ведь первый мученик, принявший смерть здесь же, был святой Иоанн.

Родился Иоанн Зайцев в семье чиновника X класса, в Гатчине под Петербургом, в 1863 году. Окончил курс там же — в Гатчинском Императорском Николаевском Институте. Но после всего этого вдруг отказался от, казалось бы, предуготованной мирской чиновничьей карьеры, а поступил в сентябре 1891 года послушником в Нилову Столобенскую пустынь Тверской епархии. Ему было тогда 28 лет.

Нилова пустынь... Немного было таких великих обителей, со столь глубокими традициями святости, подвижничества, непрестанных молитв. Ведь это в сущности островной монастырь-Валаам на Верхней Волге, а преподобный Нил Столобенский — один из особо почитаемых русских святых, заложивший раз и навсегда строгие традиции в основанной им обители. Очень многое в жизни монаха — подвижника зависит именно от первой обители, в которой он принял постриг. И послушнику Иоанну в этом смысле очень повезло.

2 года спустя, 25 сентября 1893 года, в возрасте 30 лет бывший послушник был пострижен в монашество. Был день великого святого Земли Русской преподобного Сергия Радонежского, и постригли будущего мученика с наречением имени Сергий. В 1894 году он был рукоположен в иеродьякона, а в 1896 году — в иеромонаха. Все эти годы Сергий был помощником учителя церковно-приходской школы при Ниловой пустыни. И сам, в свою очередь, проходил школу послушания. Эта школа подвижничества в древней Ниловой пустыни продолжалась для него 8 лет.

14 марта 1900 года отец Сергий был перемещен на должность казначея Новоторжского Борисоглебского монастыря той же Тверской епархии. Пребывал в этой должности всего 3,5 месяца, а с 1 июля того же года стал экономом Тверского Архиерейского Дома, где, видимо, заметили его незаурядные административные способности. Пять лет он исполнял эту должность. Если в Ниловой пустыни он по сути сформировался как монах-аскет, то здесь — как замечательный хозяйственник: черта, которая особенно ярко проявилась при его последующем 10-летнем настоятельстве на Зилантовой горе. Последний год пребывания в Тверской епархии он также временно исполнял должность благочинного монастырей I округа (1904-1905).

В 1905 году, 2 апреля, отец Сергий был переведен по собственному прошению в Казанский Архиерейский Дом. Здесь он также был экономом с августа 1905 по сентябрь 1906 года. Последняя его должность перед прибытием на Зилантову гору — настоятель Свияжской Макарьевской пустыни (1906-1908 гг.). До сих пор в этом возрожденном монастыре, как и на Зилантовой горе, особо чтят память мученика как своего святого: так перекинут мостик духовной связи между двумя древними обителями.

11 мая 1905 года отец Сергий, еще будучи в Архиерейской Доме, получил сан игумена; 3 года спустя, 28 мая 1908 года — сан архимандрита. Архимандритам, в возрасте 45 лет, он и вступил в должность настоятеля Зилантова монастыря.

Что же замечательного произошло за последующие 10 лет на Зилантовой горе при архимандрите Сергии? Строительства, ремонты и реставрации: святая гора опять обновлялась... перед трагедией. Казалось, опять наступил (по крайней мере — до военного 1914 года) если не «золотой», то во всяком случае «серебряный век» обители.

В первый же год настоятельства отца Сергия, в 1909 году, открывается церковно-приходская школа при монастыре на 40 мальчиков, в основном чуваш и татар, живших на полном иждивении обители. Обитель вновь после исключительно долгого перерыва становилась миссионерско-просветительной, какой ее и задумывали Иоанн Грозный и святитель Гурий. Здание школы у подножия горы было построено в кратчайшие сроки в том же году. Это был деревянный корпус на каменном фундаменте 3 на 3,5 сажени (— 6,5 на 7,5 м), сооружение которого стоило 3000 рублей. Очевидно, по размерам, это было только здание класса, а не пансиона как место жительства такого количества учеников. Большую часть этих денег пожертвовал сам Архиепископ Казанский и Свияжский Высокопреосвященный Никанор (Каменский) — один из образованнейших людей на Казанской кафедре, сторонник массового церковного просвещения. Он же и освятил школу 17 сентября 1909 года, к началу нового учебного года. Большая роль в открытии школы принадлежала и лично архимандриту Сергию.

Строится при архимандрите Сергии и новый братский жилой корпус — 1910 год. Жилое строительство — это всегда особый показатель заботы архимандрита о братии, о благоустройстве монастыря в плане удобства для насельников. Была полностью обновлена хлебопекарня при трапезной Алексеевского храма — с сооружением новой печи.

Благоукрашались при отце Сергии и древние Зилантовские храмы. Приглашение лучших художников и замечательная роспись в 1912 году всего интерьера Всехсвятского храма — это его заслуга, плод его забот. Как и отец Антоний (Петров), архимандрит Сергий привлекал частные пожертвования на благоукрашение церквей. В 1909-10 года во Всехсвятском храме появились новые иконы Спасителя и мученика Иоанна в дорогих киотах (300 р. и 500 р. соответственно), а в Успенском вызолочен киот на Смоленской иконе Божией Матери. Зилантовские церкви вновь стали выглядеть великолепными...

Но это был уже расцвет перед гибелью, и главная заслуга архимандрита Сергия — в создании храма нерукотворного, в том, что он стал подлинным духовным отцом для своих подопечных, вверенных ему Богом. Он еще задолго до мученичества смог сформировать тот костяк святой братии, который не покинул монастыря ни в какие бури 1917-1918 годов и вместе со своим архимандритом разделил мученичество 10 сентября. Это была поистине — единая духовная семья, прожившая вместе в благоденствии и в тяготах много лет и сподобившаяся мученического венца в один день, час и минуту... что редко и лишь как особую милость попускает Господь! Архимандрит Сергий, не даром носивший имя преподобного Игумена Радонежского, все 10 лет был отдан этой семье. Жертвенный мученический венец был поистине логическим концом всей его жизни.

Иеромонах Лаврентий (1872-1918 гг.)

Иеромонах Лаврентий, в миру Леонтий Никитин, родился в 1872 году. Он был родом из крестьян-чуваш Ядринского уезда Казанской губернии. В то время чувашское население было уже практически полностью православным, церковные традиции глубоко укоренились на селе. Надо сказать, что немало подвижников благочестия и будущих мучеников вышли родом именно из тех уездов Казанской губернии, которые позже составили территорию Чувашской республики. Жило на правобережье Волги и большое количество марийского населения — «горные черемисы». И вот во II половине XIX века здесь в массе основывались т.н. «черемисские» монастыри — хотя в них наряду с марийцами подвизались и русские, и чуваши. Самым крупным из «черемисских» монастырей во всем Среднем Поволжье и самым крупным по численности братии из всех мужских монастырей Казанской епархии (более 100 человек с послушниками накануне революции) был Михаило-Архангельский, в Козьмодемьянском уезде, основанный в 1868 году. Забегая вперед, стоит сказать, что несколько человек из братии именно этого монастыря позже были переведены в Зилантов по просьбе архимандрита Сергия из-за того, что численность монахов и послушников в Зилантовом в то время не дотягивала до штатной.

В 23 года молодой крестьянин Леонтий Никитин, окончивший церковно-приходскую школу, поступил послушником в Михаило-Архангельский монастырь, как раз переживавший полосу яркого расцвета. 7 лет он подвизался послушником: традиции в монастыре, основанном известным подвижником Герасимовым, были строгие и с постригом не торопились, подобно тому как не торопились с этим обычно старцы Оптиной пустыни. 15 августа 1902 года, в светлый праздник Успения Пресвятой Богородицы, Леонтий наконец был пострижен с наречением имени в честь великомученика Лаврентия, сожженного на железной решетке в 258 году (память 10 августа). Может быть, в этом было предзнаменованием того, что местом мученичества самого иеромонаха Лаврентия станет монастырь как раз в честь Успения Божией Матери, да и Успение будет последним великим праздником, который успеет встретить братия накануне своего расстрела.

В 1907 году монах Лаврентий был рукоположен в иеродьякона. В феврале следующего года переведен в Зилантов монастырь. Спустя еще год, 28 марта 1909 года, рукоположен в иеромонаха, а с 16 апреля стал временно исполнять должность казначея обители. И все последующие 9 лет отец Сергий как архимандрит и отец Лаврентий как казначей трудились вместе рука об руку на благо обители. В сентябре 1909 года отец Лаврентий официально «по болезни» отказался от предложенного ему назначения настоятелем Аштавай-Нырской общины и остался в Зилантовом монастыре, хотя та же самая болезнь не помешала ему все последующие годы бессменно работать казначеем и поистине «правой рукой архимандрита» на Зилантвой горе. Он сделал свой твердый выбор, и уже 1 февраля 1910 года был окончательно утвержден в должности зилантовского казначея. Это именно при нем были изысканы средства и на постройку братского корпуса 1910 года, и самое главное, на капитальную реставрацию и роспись Всехсвятской церкви в 1912 году.

До последних своих земных дней отец Лаврентий трудился на благо обители и 46 лет от роду принял мученическую смерть вместе со всей братией. В списке Зилантовских святых новомучеников он обычно называется вторым, непосредственно после архимандрита Сергия.

Иеромонах Серафим (1870-1918 гг.)

Иеромонах Серафим, в миру Семен Кузьмин, также был родом из крестьян-чуваш и также подвизался в Михаило-Архангельском монастыре. И по возрасту он был почти ровесником отца Лаврентия — 1870 года рождения, то есть всего на два года старше. Он окончил сельскую школу и некоторое время продолжал свой крестьянский труд, но наконец в 33 года, овдовев, ушел послушником в Михаило-Архангельский монастырь. Это было в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы 25 марта 1903 года. В рясофор он был облачен в 1904 году, в монашество пострижен 7 апреля 1907г., в иеродьякона рукоположен в 1910г., а в иеромонаха — только в 1913г., в самый канун первой мировой войны. Война резко изменила уклад монашеской жизни. Особый путь выпал отцу Серафиму — путь военного пастыря при полковом госпитале на передовой. Призванный из родного монастыря, он два года (1914-1916) нес этот особый крест высшего служения ближним на войне, которую тогда называли Великой Отечественной: утешал и ободрял страждущих и раненых, исповедовал, причащал св.Таин и напутствовал в последний путь умирающих, вселял надежду в малодушных и отчаявшихся.

По возвращении с фронта отец Серафим был награжден набедренником и назначен исполняющем должности ризничего монастыря. Но надвигалась уже иная война — гражданская, с ее братоубийственной враждой и ненавистью, отравившей самых разных людей и проведшей размежевание даже там, где его, казалось бы, и быть не может. Вспыхнула национальная рознь между марийцами и чувашами внутри самого Михаило-Архангельского монастыря. В наше время мы также видим, как ловко лукавый умеет разжечь всяческую вражду, особенно национальную, «на ровном месте» и без всяких вразумительно-объяснимых причин. А уж гражданская война после революции и вовсе сделала людей такими, что они сами про себя в порыве горького откровения говорили: «Человек человеку — волк».

Летом 1918 г. завязалась следующая переписка. 14 июля отец Серафим обратился с прошением на имя архимандрита Сергия:

«В настоящее тревожное время в Михаило-Архангельском черемисском монастыре, в коем в очень значительном количестве преобладают черемисы, образовалась племенная рознь между черемисами и чувашами, почему последним жизнь становится невыносимою. Не желая наводить на больший грех и неприятности, я, как чувашин, считаю более благопристойным и разумным уйти из Михаило-Архангельского Черемисского монастыря, в коем прожил 16 лет. А потому прошу Вас, Ваше Высокопреподобие, хлопотать пред Епархиальным начальством о перемещении меня во вверенный Вам Успенский Зилантов монастырь. Иеромонах Михаило-Архангельского Черемисского монастыря Серафим».

Архимандрит Сергий поддержал просьбу и обратился в Епархиальный Совет: «Вследствие крайнего недостатка в священнослужителях, кои вместе с исполнением очередного служения исполняют и послушания послушников, поют и читают на клиросе, ибо последних во вверением мне монастыре почти совсем не имеется, покорнейше ходатайствую пред Епархиальным начальством о перемещении иеромонаха Михаило-Архангельского монастыря Серафима в вверенный мне Зилантов монастырь, тем более, что последнему, как видно из прилагаемого при сем прошения, тяжело и невыносимо стало жить в Михаило-Архангельском монастыре из-за племенной розни».

Совет постановил удовлетворить просьбу и перевести иеромонаха Серафима в Зилантову обитель. Но переезжал отец Серафим в полном смысле — на Голгофу. И вряд ли он мог этого не осознавать! Шел уже август 1918г., под Казанью гремели бои (Козьмодемьянский уезд-то как раз оставался от них далеко в стороне), а митрополит Иаков констатировал: «Зилантов монастырь занимается для военных целей Народной армией [т.е. войсками Учредительного Собрания, временно изгнавшими большевиков]... О перемещении сюда кого-либо со стороны не может быть и речи».

И все-таки — переместили! За несколько дней до трагедии 10 сентября. Поистине судьба отец Серафима уникальна этим даже среди других зилантовских мучеников. Он ведь никогда прежде не был на святой Зилантовой горе, а Промысел Божий привел его сюда, как говориться, «в последние сроки»... прямо на мученический венец. «И последние станут первыми»

Иеродиакон Феодосий (1866-1918 гг.)

Будущий зилантовский иеродьякон (единственный иеродьякон в монастыре в 1918г.), в миру Феодор Александров, родился в 1866 г. в простой семье крестьян Казанской губернии. Образование он получил домашнее. В Зилантов монастырь поступил почти 40-летним, в 1904 г. Официально же был зачислен в послушники лишь 1 августа 1909 г. (опять-таки в первый год настоятельства архимандрита Сергия) — в праздник Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня. Этот праздник особенно торжественно чтился в монастыре и отмечался пышным крестным ходом с водосвятием. До этого Феодор просто работал в обители, как тогда писали в официальных бумагах, «на общественных послушаниях». А уже спустя год, в августе 1910г., Федор был пострижен в монашество архимандритом Сергием, получив новое имя в честь отца Русского монашества преподобного Феодосия Киево-Печерского (XI в.) Невольно удивляешься Божьему Промыслу: были в числе этой братии десяти мучеников и два Сергия (считая послушника Сергия Галина), и Серафим, и Феодосий — отцы, тезоименитые всем трем величайшим преподобным Руси: основателю русского монашества и светильнику всей Киевской Руси святому Феодосию; великому обновителю монашества и духовному пастырю-восприемнику Московской Руси святому Сергию и самому «дивному» старцу Нового времени святому Серафиму. Зилантова гора — как маленькое зеркало — отражение Святой Руси. Рукоположен в иеродьяконы монах Феодосий был 24 декабря 1910 г., в самый канун Рождества Христова.

Все последние литургии в уже обреченном на мученичество Зилантовом монастыре, под грохот близкой орудийной канонады, проходили в августе-сентябре 1918 г. с неизменным иеродьяконским служением именно отца Феодосия.

Монахи Леонтий и Стефан

Интересно, что иеромонах-мученик Лаврентий был в миру Леонтием, монах же Леонтий (Карягин), наоборот, носил прежде имя Лаврентия. Родился он тоже в 1870 г. и тоже был из крестьян-чуваш Казанской губернии. Первое свое послушание он проходил в Раифском монастыре — с тридцати одного года возраста: с 1901 по 1907 год. Еще два года он был послушником в Макарьевской пустыни: как раз во время настоятельства там архимандрита Сергия. И вслед за архимандритом, как верный духовный сын, перешел в 1909 г. в Зилантов. Здесь 20 декабря 1909г., под конец Рождественского поста, он был пострижен с наречением имени Леонтия. Документальные сведения о нем очень кратки — в отчетах и клировых ведомостях никогда не писали подробно биографии простых монахов и послушников, а уж в последние (военные и революционные) годы и вовсе, в лучшем случае, называли только имя. Так практически совершенно ничего не знаем мы про другого монаха-мученика Стефана.

Послушники Георгий, Сергий, Иларион и Иоанн

Как и монах Леонтий, послушник Георгий перешел в Зилантов монастырь вслед за архимандритом Сергием из Макарьевского Словно все они были одной духовной семьей, и семья просто переехала на новое место. Было это 9 октября 1909 г. «Егор Тимофеев, — как просто значится из года в год в ведомостях Зилантова монастыря, и народная простота как-то особенно трогает, когда понимаешь, что речь идет о том, кому мы сейчас молимся наряду с другими зилантовскими страдальцами: «Святой мученик Христов Георгие, моли Бога о нас». Как известно, Егор и Юрий — две равнозначных народных «переделки» имени одного из самых почитаемых в христианском мире святых великомученика Георгия. Будущего новомученика Георгия Тимофеева в родной крестьянской семье, и в монастыре звали Егором. Лишь в более поздних документах мы встречаем уже полное имя: «послушник Георгий Тимофеев». Родом он был тоже из крестьян-чуваш, 1880г.р. На момент мученичества ему исполнилось 38 лет. Это был смиренный и, как бы мы сказали, «неприметный» человек, 10 лет проведший в послушничестве, так и не сподобившийся монашеского пострига, но зато сподобившийся мученического венца.

Послушник Иоанн Сретенский был в монастыре псаломщиком и, видимо, обладал неплохим голосом. Больше мы о нем ничего не знаем. Послушники Сергий Галин и Иларион Правдин также, по воле Божией, остались новомучениками безвестными для нас в плане личных биографий. Причины этого те же, что уже изложены выше, при рассказе о монахах Стефане и Леонтии: в ведомостях почти не встретишь биографии простых членов братии, а расстреляны все братья были — без суда и следствия, т.е. и без всякого делопроизводства. Это нисколько не умаляет святость того венца, который они получили в этой безвестности.

«Святии преподобномученицы Зилантовы, молите Бога о нас»

Исповедник иеромонах Иосиф

(пока не канонизирован)

Биография единственного оставшегося в живых 10 сентября члена братии — спасенного явным чудом Божиим иеромонаха Иосифа (Тюрина), кратко, но настолько обстоятельно изложена историком Александром Журавским, что мы ограничимся просто воспроизведением его текста, достаточно красноречиво свидетельствующего о подвижнической жизни этого 65-летнего иеромонаха.

«Духовником братии Зилантова монастыря был благообразный старец, 65-летний иеромонах Иосиф (в миру — Иоанн Тюрин). Выходец из крестьян Казанского уезда, Иосиф поступил в Свияжский Успенский монастырь в 1892г., 39-и лет, где в марте 1893 г. был пострижен в монашество. Иосиф был перемещен в Казанский Архиерейский Дом в ноябре 1894г., а в октябре 1899 г. рукоположен во иеромонаха, с последующим назначением в мае 1901 г. на должность казначея. В 1903 г. иеромонах Иосиф был перемещен в Харьковский Архиерейский Дом на должность эконома. По прошествии четырех лет, по собственному прошению, он был вновь причислен к Казанской епархии. И в ноябре 1907 г. переведен в Зилантов монастырь. Здесь, ввиду опытности и благонравности, иеромонах Иосиф был утвержден на должности: ризничего (с февраля 1908), благочинного ( с 15 мая того же года) и духовника. По мере того, как число братии святой обители пополнялось, отпала необходимость совмещать в одном лице столько обязанностей и Указом Казанской Духовной Консистории от 25 сентября 1910 года иеромонах Иосиф, исполнявший послушания духовника, ризничего и благочинного, был оставлен при должности духовника. Православная аскеза и молитвенная жизнь старца Иосифа, опыт в постижении сложной природы человеческой души, действенная исповедь приходящих к покаянию, все это сделало его весьма почитаемым среди казанских духовников, признанием чего стало назначение его в ноябре 1911 г. духовником Казанской Духовной Академии».

Об участи иеромонаха Иосифа после кровавого дня 10 сентября Журавский пишет:

«Когда каратели ушли, из-под бездыханных тел своих собратьев выбрался престарелый иеромонах Иосиф, при первых выстрелах потерявший сознание. Увидев, что все прочие монахи убиты и помочь он никому уже не может, отец Иосиф побрел в город, где нашел приют в Иоанно-Предтеченском монастыре у игумена Ефрема...

По причине отсутствия митрополита и викарных епископов, в управление епархией вступил молодой 32-летний архимандрит Спасо-Преображенского монастыря Иоасаф (Удалов), который, узнав от старца Иосифа о происшедшем в Зилантовом монастыре, дабы не подвергнуть кого другого возможным репрессиям от безбожной власти, сам произвел чин отпевания и погребения убиенного архимандрита Сергия и иже с ним убиенных иноков в Зилантовом монастыре.

Сам иеромонах Иосиф скончался год спустя в Иоанно-Предтеческом монастыре, но до этого он подробно и не единожды рассказывал о страшном мученическом конце братии Зилантовой обители. После случившейся трагедии он почти оглох и говорил: «мне все кажется, что у меня в ухе осталась часть мозга того брата, что упал с разбитым черепом на меня, чью кровь отмывал я с лица, перед тем как покинуть опустелую обитель». Сей старец часто служил обедню в приютившем его монастыре, приучая и паству поминать «убиенных архимандрита Сергия с братией Зилантова монастыря», что и ныне мы делаем, вспоминая о новых мучениках Зилантовских и о кротком, смиренном старце Иосифе, которому Господь не дал уготованного всей братии мученического венца для того только, чтобы поведал он Церкви Православной о мучениках Зилантовой обители, память о которых бережно сохранялась церковным преданием».