Игумения Маргарита Мензелинская — преподобномученица земли Казанской

Мензелинский Пророко-Ильинский монастырь был открыт в 1837 году как женская община. Сама община, тамошняя церковь и дом для монахинь были построены на деньги мензелинца, служившего тогда управляющим в торговом доме «Стахеев и компания» (1802-1885 гг.), о чём упоминает Иван Васильевич Шишкин в своей книге «Истории города Елабуги», не называя ни его имени, ни фамилии.

Община с высочайшего соизволения была переименована в общежительный третьеклассный монастырь в 1860 году. Монастырь был обнесен каменной стеной. Построенная над входными, так называемыми святыми воротами каменная церковь в честь Тихвинской иконы Божией Матери с приделами во имя святителя и чудотворца Николая и святого Михаила Архангела освящена в 1865 году. Конструкция главной башни — трехнефная стрелково-купольная арка. Звонница — правильный трехъярусный восьмигранник. Внутри монастыря находилась освященная в 1877 году пятикупольная церковь Вознесения Господня, полукаменный двухэтажный корпус, четыре каменных и пять деревянных флигелей. В главном корпусе, кроме монашеских келий, располагались и действовали иконописная, столярная, портняжная, чеботарная и переплетная мастерские.

Чуть поодаль от монастыря находилось огороженное каменным забором монастырское кладбище, где стояли церковь во имя святого Пророка Ильи, от которой и получил наименование монастырь, и деревянный флигель для смотрителя кладбища. На том кладбище хоронили не только монахинь, монастырских служителей, но и тех, кто благоволил монастырю, тех, кого считали обездоленными мира сего.

Община за монастырской оградой имела еще пять домов. В трех домах проживали два священника и диакон монастыря, в четвертом располагалось училище, а в пятом останавливались приезжавшие в монастырь в дни ярмарок.

Монастырю принадлежали две лесные дачи (183,5 десятины лесных угодий, из которых 25,5 десятины были подарены А. М. Пироговской). В 5-6 верстах от Мензелинска в одной из дач находилась каменная церковь в честь Преображения Господня, два флигеля и пчельник, а на другой размещались животноводческие помещения, где содержался в основном крупный рогатый скот.

В 1871 году царскими властями были пожалованы довольно обширные земельные владения в 340 десятин пахотных земель и 48 десятин лугов в 30 верстах от Мензелинска.

По утвержденным штатам в монастыре полагалось иметь игуменью, казначея и 15 монахинь. Однако по сведениям «Епархиальных ведомостей» №22 за 1889 год в монастыре проживало 34 монахини во главе с игуменьей, 55 рясофорных (имеющих право носить рясу) и 107 послушниц — всего 196 человек. Через 10 лет количество монахинь достигло 50, а послушниц — 284 человек. Вот что писала о монастыре в 1873 году русская газета «Современные известия»: «Есть в городе Мензелинске женский монастырь... Монастырь располагает большими угодьями, которые вполне обеспечивают его существование. Всех сестер насчитывается до 200 человек. Наружный вид монастыря, обилие построек, безукоризненная чистота и даже претензия на комфорт — все это приятно поражает свежего человека и свидетельствует в то же время об отличном состоянии монастырского фонда. При монастыре разбит небольшой садик и имеются огороды. Всё, по-видимому, обстоит благополучно, если бы не одно обстоятельство, которое несколько нарушает впечатление. Передавали, что продовольствие сестер не для всех одинаково, что младшие обременены непосильными работами и получают пищу самую скудную, а старшие кушают всласть и ничего не делают. Следовало бы почтенной игуменье уразуметь ту экономическую истину, что всякий труд должен получать соответствующее вознаграждение и что перед Богом, как и перед законом, все равны...»

Мензелинский Пророко-Ильинский женский монастырь

Многое изменилось в монастыре после революции. 14 ноября 1917 года в Мензелинске была провозглашена советская власть. А за девять месяцев до этих драматических событий в монастыре появилась новая настоятельница Маргарита.

В феврале 1917 года в «Официальной хронике» Уфимских епархиальных ведомостей было опубликовано сообщение: «Указом Св. Синода от 18 января 1917 года и № 685 монахиня общины «Отрада и Утешение» Московской епархии Маргарита назначена на вакансию настоятельницы Мензелинского Пророко-Ильинского женского монастыря с возведением ее в сан игуменьи».

Мирское имя матушки Маргариты — Мария Михайловна Гунаронуло. Ее светлый образ рисует в своих воспоминаниях Н.Д. Жевахов, глубоко верующий человек, церковный и государственный деятель России:

«Я видел в лице Марии Михайловны воплощение пламенной веры и горячей любви к Богу... Маленькая, тщедушная, почти уже старушка, Мария Михайловна горела как свеча пред Богом: все, кто ее знал, знали и то, что она родилась точно для того, чтобы согревать других своей любовью...»

До принятия иночества проживала Мария Михайловна в Киеве. Духовником ее был протоиерей Александр Корсаковский, настоятель Киево-Георгиевской церкви, в приходе которого она жила. «Вышедший из светской среды, бывший статский советник, отец Александр Корсаковский понимал настроение Марии Михайловны, страдавшей и тосковавшей в миру. В ней имелись те редкие качества, которые отличают только подлинных христиан: у нее не было половинчатости, не было никаких компромиссов с совестью; она до того боялась возможности таких компромиссов, что чуть ли не по каждому, самому маленькому вопросу повседневной жизни обращалась за советом к своему духовнику. Ее безмерная, рвавшаяся наружу любовь к ближнему, искавшая случаев проявить себя, ее безграничная снисходительность к человеческим немощам не создавали, однако, никаких компромиссов с совестью, не рождали двойственности, ни всего того, что обычно прикрывается благочестием, а в действительности выражает только равнодушие к христианскому долгу. Такие люди, всё отдающие другим и ничем не пользующиеся со стороны других, всегда одиноки, и никто никогда не спросит у них — может быть, и им что-нибудь нужно, может быть, и они нуждаются в поддержке и в том, чтобы получить ответную ласку. К ним шли, когда было нужно, но не замечали, когда нужда в них проходил».

Пришел момент, когда заветная мечта Марии Михайловны исполнилась. Она приняла иноческий постриг с именем Маргарита и стала насельницей подмосковной обители графов Орловых-Давыдовых «Отрада и Утешение», где игуменьей была престарелая графиня Орлова-Давыдова. Этот период жизни монахини Маргариты явился для нее тяжелым испытанием, потребовавшим большого мужества, терпения и смирения. Из ее писем, хотя и очень сдержанных, было известно, что она очень страдала. Причина этих страданий раскрывается нам из следующего эпизода, рассказанного князем Н. Д. Жеваховым: «Я навестил ее, предуведомив письмом. У станции стояла кибитка, на которой обычно ездят крестьяне. Кибитка, как оказалось, была выслана за мною. Рядом стояли прекрасные рессорные экипажи, поддерживающие регулярное сообщение между монастырем и станцией. Не желая показать пренебрежение к тем, кто выслал за мной грязную кибитку, я сел в нее. Меня подвезли к гостинице, где чуть не со слезами меня встретила монахиня Маргарита, сказавшая, что она предуведомила игуменью о моем приезде и просила выслать игуменский экипаж, но на ее просьбу не обратили внимания. Этот маленький инцидент без слов сказал мне о положении матушки Маргариты, трактуемой в обители за рядовую монахиню... Понятно, что и ко мне отнеслись только как к знакомому этой рядовой монахини. Это было и еще раз подчеркнуто. Графиня-игуменья приняла меня очень холодно, и хотя сидела в тот момент в саду за столом, покрытом белоснежной скатертью, и кушала чай с ватрушками вместе со старшими сестрами обители, но мне чашки чаю не предложила. Матушка Маргарита была до крайности подавлена и угнетена оказанным мне приемом: ее чуткая, изящная душа чрезвычайно страдала и не удовлетворялась моими заверениями, что я нисколько не чувствую себя обиженным или задетым».

В сентябре 1916 года князь Н.Д. Жевахов был назначен Товарищем Обер-Прокурора Священного Синода. Он не забыл об инокине, забитой и затравленной в глуши подмосковной обители, святой образ которой сиял перед ним прежним ярким светом, и считал, что монахиня Маргарита оказалась бы незаменимой в положении игуменьи, порукой чему были ее духовный опыт, высокие качества, ум, происхождение, пережитые и переживаемые страдания. После нескольких неудачных попыток склонить Священный Синод к назначению инокини Маргариты настоятельницей на одно из вакантных мест — ее в Священном Синоде не знали — старания князя все же увенчались успехом: в январе 1917 года был издан Указ о назначении монахини Маргариты настоятельницей Ильинского женского монастыря Уфимской епархии. Возведение в игуменский сан происходило в Москве в присутствии Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, чрезвычайно полюбившей матушку.

С напутствиями и благословениями отправилась игуменья Маргарита к месту своего служения... Переезд был длителен и чрезвычайно труден. Прибыла новая настоятельница в обитель в конце зимы 1917 года...

В смутное время началось общественное служение матушки Маргариты. Из писем, написанных ею князю Жевахову до апреля 1917 года (позже переписка оборвалась), явствовало, что революционная волна докатилась и до Ильинского монастыря. Буквально по крохам удалось собрать некоторые свидетельства о жизни и трудах матушки Маргариты во вверенной ее попечению обители. Одна из бывших насельниц монастыря монахиня Алевтина, когда-то трудившаяся в нем иконописицей, последние 15 лет своей жизни проживала в Мензелинске и часто вспоминала о родной обители, о том, какой строгой и требовательной была мать-настоятельница, насколько умело поддерживала она монастырское хозяйство.

В декабрьском номере «Уфимских епархиальных ведомостей» за 1917 год находим следующее известие: «Настоятельница Мензелинского Пророко-Ильинского монастыря игуменья Маргарита на приглашение городского головы явиться на собрание по поводу передачи городу церковно-приходских школ письменно ответила, что монастырская школа (единственная, реально находившаяся в ведении игуменьи) должна остаться при монастыре, так как имущество и здание школы принадлежит монастырю и учительницами состоят послушницы монастыря. Содержание школы впредь будет производиться на монастырские средства (до того жалованье учителям платило государство). Твердая позиция игуменьи и ее ясно выраженная воля сохранить неразрывную связь школьного образования детей с их духовным образованием, с преподаванием Слова Божия, привела к удивительному результату: монастырская школа была оставлена за монастырем...»

Очередное, весьма краткое упоминание об игуменье Маргарите находим в книжке «Постановлений Уфимского Епархиального Собрания августовской сессии 1918 года». Собрание состоялось вскоре после освобождения белыми Уфы и всей губернии от большевистской власти. В первый день его работы, 18/31 августа, по предложению Председателя Собрания Преосвященного Андрея (Ухтомского) оно приняло в свой состав «с правом решающего голоса ... представительницу от женских монастырей епархии игумению Маргариту...». То обстоятельство, что из многих настоятельниц владыка Андрей выбрал для трудов в Собрании именно матушку Маргариту, говорит о многом.

Чтобы согревать других своей любовью

Архипастырь, всецело преданный делу Церкви, принявший за него мученическую кончину в 1937-м году, всегда ценил людей, способных к ревностному служению, к духовному горению и старался вовлекать их в активную епархиальную жизнь. Владыка видел в матушке особенно горячую и искреннюю любовь к Богу, к Матери-Церкви, готовность и способность нести бремя новых тяжких забот, выпавших на долю всей епархии в гражданскую войну. Весь август, в дни работы Епархиального Собрания, на северо-западе губернии шли тяжелые бои Народной армии с частями красных. Можно лишь предполагать, что игуменья Маргарита выехала из Мензелинска в период с 11 по 21 августа, когда город был во власти белых и существовало сообщение с губернским центром, иначе трудно себе представить, как выжила матушка в дни массовых расстрелов после захвата города большевиками. В начале сентября игуменья Маргарита вернулась во вверенную ее попечению обитель, чтобы мученичеством за дело Христово завершить свой земной путь. В конце сентября - начале октября красные окончательно заняли Мензелинск. По рассказу монахини Алевтины, игуменья Маргарита решила не оставаться при власти большевиков и уйти с белыми. Она уже была на пристани, когда ей явился образ святителя Николая, произнесший: «Зачем бежишь от своего венца?» Потрясенная видением, игуменья Маргарита вернулась в монастырь и поведала о происшедшем монастырскому священнику. Предчувствуя мученическую смерть, игуменья попросила его же заранее заготовить гроб, а после отпевания похоронить ее в тот же день.

Через линии фронтов гражданской войны до князя Н.Д. Жевахова дошла потрясающая весть о том, что игуменья Маргарита расстреляна большевиками в самом храме. Сообщались такие подробности: «Ворвавшись в монастырскую ограду большевики пожелали осквернить храм, но игуменья их туда не пустила. Матушка безбоязненно вышла к толпе пьяных, вооруженных до зубов людей и кротко сказала им: «Смерти я не боюсь, ибо только после смерти я явлюсь к Господу Иисусу Христу, к Которому всю жизнь свою стремилась. Вы только ускорите мою встречу с Господом... Но я хочу терпеть и страдать в этой жизни без конца, лишь бы только вы спасли свои души... Убивая мое тело, вы убиваете свою душу... Подумайте над этим». В ответ на эти слова послышалась площадная брань и требования открыть храм. Игуменья наотрез отказала, а большевики сказали ей: «Так смотри же: завтра рано утром мы убьем тебя». С этими словами они ушли. После их ухода, заперев на запоры церковную ограду, игуменья Маргарита вместе с сестрами отправилась в храм Божий, где провела всю ночь в молитве, а за ранней обедней причастилась. Не успела она выйти из храма, как большевики, видя матушку сходящей с амвона, взяли ее на прицел и в упор выстрелили. «Слава Тебе, Боже! — громко сказала игуменья Маргарита, увидев большевиков с установленными против нее ружьями, и замертво упала на пол, пронзенная ружейными пулями».

Это известие, дошедшее из-за рубежа только после 1993 года (когда в России впервые была издана книга воспоминаний князя), нашло удивительное подтверждение из уст свидетельницы и, возможно, даже непосредственной очевидицы мученической кончины матушки Маргариты — монахини Пророко-Ильинского монастыря Алевтины (переданное протоиереем Олегом Богдановым), которая рассказала, что на следующий день после оставления Мензелинска белыми игуменью Маргариту как якобы «контрреволюционерку» арестовали прямо во время службы, вывели на паперть соборного храма и, не дав ей приобщиться Святых Тайн, несмотря на ее просьбы об этом, расстреляли. Сестры монастыря после отпевания похоронили игуменью-мученицу подле алтаря соборного храма, где она была казнена.

Через 80 лет нам как бы сама собой открылась на нужных страницах вся книга жизни преподобномученицы Маргариты: от описания ее светлого духовного облика до фотографий матушки 1917-18 годов, от обстоятельств ее жизненного пути накануне принятия в монашеском постриге ангельского чина до обстоятельств ее смертного часа в сане игуменьи. Марина Вячеславовна Михайлова, дочь священника, служившего одно время в Мензелинске, вспоминает: «Рассказывали, что в 70-е годы около закрытого тогда собора Мензелинского монастыря решили копать яму за самым алтарем и внезапно натолкнулись на гроб. В нем оказались нетленные останки монахини с крестом на груди. Гроб сей не потревожили, зарыв эту могилу, а для ямы нашли другое место. По-видимому, это и была игуменья Маргарита. Говорят еще, что было предсказание одного великого русского святого о Мензелинском монастыре (кажется, св. Амвросия Оптинского), что при одной настоятельнице храм поставят, другая будет мученицей, а при третьей - колокола падут. Так и случилось. Игуменья Маргарита стала мученицей, а при последней настоятельнице сняли с церкви колокола и монастырь закрыли».

По некоторым сведениям монастырь был закрыт в 1918 году, но церковь продолжала работать до 1928 года. Судьба монастырских храмов очень схожа с судьбой множества церквей и мечетей в нашей стране, варварски уничтоженных в тридцатые годы. По свидетельству старожилов города, монастырские церкви были разрушены в мае-июне 1932 года. Преображенская церковь в лесной даче сохранилась в целости до нашего времени.

Она находится на видном издали красивом взгорке в центральной усадьбе созданного в 1919 году совхоза имени Воровского, однако храм нуждается в ремонте, что позволит ему приобрести прежний вид. Монастырский каменный забор почти полностью сохранился по улице Социалистической (бывшей Монастырской) и частично уцелел по улице Гурьянова. Вдоль улицы Карла Маркса, от его пересечения с улицей К. Либкнехта (бывшая Малая Ильинская) до пересечения с улицей Гурьянова протянулся целый квартал одноэтажных домов, построенных монастырем в те давние времена. В монастырском дворе сейчас размещаются автошкола и гаражи, государственное племенное предприятие и государственная заводская конюшня.