Казанский Богородицкий монастырь: неизвестная страница

В рамках воссоздания собора Казанской иконы Божией Матери, согласно Указу Президента Республики Татарстан от 4 ноября 2015 года «О создании Болгарской исламской академии и воссоздании Собора Казанской иконы Божией Матери», представляет несомненный научный интерес судьбы монахинь и послушниц Казанского Богородицкого женского монастыря в советские годы, которые до сих пор остаются малоизученными.

Монастырь был крупнейшим в Казанском крае на протяжении всего своего существования. В 1855 году в обители подвизалось 124 насельницы, в том числе 51 монахиня.[1] В 1916 году в нем проживало наибольшее число за всю его историю — 479 (65 монахинь)[2] и даже перед закрытием в 1928 году — 351 насельница (68 монахинь).[3]

4 мая 1928 года пленум Казанского горсовета принял решение о закрытии всех городских монастырей. Насельники выселялись из своих обителей. Собственность Казанского монастыря передавалась горкомхозу.[4] Организационные процедуры затянулись до начала 1929 года. Бывшие его насельницы расселились как в Казани, так и в пригородных селах.

Тяжёлая доля безвременья, хаоса и уничтожения монастыря досталась последней настоятельнице святой обители монахине Рахиль (Ершовой Анне Гавриловне). Она была дочерью крестьянина починка Поташева Уржумского уезда Вятской губернии. Родилась в 1869 году. В возрасте 13 лет, в 1882 году была определена в Покровский женский монастырь Семёновского уезда Нижегородской губернии. Через два года её переводят в Казанский Богородицкий монастырь, где 5 мая 1906 года ее постригают в монахини. 11 марта 1917 года указом Казанской Духовной Консистории утверждена в должности казначеи.[5]

18 мая 1917 года была уволена по болезни, согласно прошения, от должности настоятельницы игуменья Варвара (Клесова) и поэтому вся ответственность за монастырские дела в столь сложное и неопределенное время легла на плечи монахини Рахиль. Бывшая игуменья монастыря монахиня Варвара осталась жить в монастыре и упокоилась 20 февраля 1922 года.

Указом Святейшего Патриарха Московского и всея России Тихона (Беллавина) от 4 марта 1918 года монахиня Рахиль была утверждена в должности настоятельницы святой обители.

За свою подвижническую деятельность игуменья Рахиль указом Святейшего Патриарха и Святейшего Синода 24 апреля (7 мая) 1920 года была награждена крестом, а 12 (25) апреля 1926 года — золотым наперсным крестом с украшениями.[6]

После закрытия монастыря игуменья поселилась по улице Ново-Горшечная (ныне Бутлерова) в доме №13 вместе с двумя послушницами. Этот добротный двухэтажный дом принадлежал известному казанскому купцу-благотворителю Ивану Семеновичу Кривоносову, который он построил еще в 1849 году. После революции дом был реквизирован у его вдовы Екатерины Александровны и превращен коммунальное жилье. Снесен в 2006 году.[7]

Многолетние поиски казанских краеведов ее могилы увенчались успехом. Последнее место упокоения игуменьи было обнаружено на Арском православном некрополе на второй пешеходной (академической) аллее недалеко от склепа купца Винокурова. Игуменья Рахиль, почила 7 февраля 1929 года. Не выдержало сердце. [8]

Новая власть не оставила в покое монахинь. В отношении приверженцев Церкви с 1930 года началась новая волна репрессий. По приговору тройки ОГПУ ТАССР была расстреляна казначея монастыря монахиня Вероника (Бусыгина).[9] 20 февраля 1930 года осуждена тройкой ОГПУ ТАССР по ст. 58-10 и была приговорена к 5 годам ссылки в Северный край (Архангельская область) монахиня Феофания (Григорьева Евдокия Васильевна). [10]

В марте 1932 года в Казани были проведены массовые аресты бывших насельниц монастыря по обвинению в том, что они «занимались ведением антисоветской агитации, распространением провокационных слухов о войне, о нарождении антихриста, разъезжали по деревням, где вели антиколхозную агитацию, устраивали сборы среди граждан и по церквам на духовенство, находящееся в Домах заключений, в ссылках и т.п.». Арестованные получали сроки от 3-х до 5-ти лет ссылок в отдаленные районы страны (Архангельская область, Казахстан).[11]

Среди них монахини Юлия (Александрова Мария Петровна),[12] Вера (Виржакова Евдокия Петровна),[13] Иоанна (Егорова Анна Осиповна).[14]

В 1930-1931 гг. следователями ОГПУ было сфабриковано «Дело о филиале Всесоюзного политического и административного центра контрреволюционной церковно-монархической организации «ИПЦ» в Татарской АССР», по которому прошло 33 обвиняемых: бывшие профессора Казанской духовной академии Несмелов В.И., протоиерей Варваринской церкви Николай Петров (первый и последний ректор Богословского института), Василевский М.Н., Покровский И.М., Полянский Е.Я., бывший профессор Томского университета Галахов И.Я., епископ Чистопольский Иоасаф (Удалов), епископ Яранский Нектарий (Трезвинский Н.К.), елабужский хлеботорговец Гирбасов С.Ф., бывшая настоятельница Феодоровского женского монастыря, монахиня Ангелина (Алексеева А.С.),[15] монахини Казанского монастыря Агриппина (Кукарникова А.А.), [16] Маргарита (Сурина Л.П.),[17] дочь Елабужского купца-миллионера, монахиня Иулиания (Стахеева Ю.В.),[18] директор до 1917 года частной казанской гимназии Мануйлова Л.Е., регент Вознесенской церкви Воронцов С.Н. и др.

Среди подсудимых были последняя заведующая иконописной монастырской мастерской монахиня Калерия (Терсинская Клавдия Дмитриевна (1876 — 1937)[19] и ее младшая сестра, заведующая белошвейной мастерской Виталия (Терсинская Александра Дмитриевна (1882 — 1937).[20]

Монахиням вменялось в вину то, что они «ходили по гор. Казани и селениям, близлежащих в гор. Казани, собирали деньги и продукты на заключенных и ссыльное духовенство, агитировали против коллективизации, раскулачивания и др. мероприятий Власти и распространяли слухи о пришествии антихриста», а также было предъявлено обвинение, что «являясь связистками контрреволюционной организации церковников и филиала Всесоюзного центра «Истинные» с митрополитом Кириллом, участвовала в распространении воззвания осужденного митрополита».

5 января 1933 года всех осужденных приговорили к 3 годам ссылки в Северный Край (Архангельская область). Спустя четыре года епископы Чистопольский Иоасаф (Удалов) и Яранский Нектарий (Трезвинский), протоиерей Николай Троицкий, священник Дягилев Н.А., Волокитин А.И. и казанские монахини Ангелина (Алексеева), Агриппина (Кукарникова), Калерия (Терсинская) и Виталия (Терсинская) были расстреляны.

Ни одна монахиня не дожила до времени возрождения святой обители. В 1965 году в возрасте 81 года упокоилась монахиня Магдалина (Филиппова Марина Владимировна (1884-1965). [21] Похоронена на Арском православном некрополе, на I пешеходной аллее. Могила сохранилась. В 1967 году на 83 году жизни упокоилась монахиня Ангелина (Трофимова Евфросиния Степановна (1884 — 24 августа 1967). [22] Похоронена на I пешеходной аллее. Могила сохранилась.

На Царицынском погосте, предположительно, в начале 1970-х годов, упокоилась иконописец, монахиня Лидия (Крылова Пелагея Ивановна (1889-после 1970), рясофорная послушница Казанского Богородицкого женского монастыря. Монахиня Лидия (род. в 1889 г.), дочь крестьянина с. Юрткуль Спасского уезда, Казанской губернии. Принята в Казанский Богородицкий женский монастырь в 1894 г. Облачена в рясофор 17 августа 1908 г.[23] На могильном кресте не указаны даты её жизни.

Приведенные сведения о послереволюционной жизни монахинь и послушниц святой Казанского монастыря далеко не полные.

Приложение

К положению монахинь [24]

Как известно, монахини и сестры Казанского первоклассного девичьего монастыря подали заявление в Комитет Общественной Безопасности с воззванием о помощи и заступничестве от незаслуженного шестилетнего угнетения со стороны игуменьи Варвары,[25] которая пользуясь покровительством и мироволием бывшей великой княгини Елизаветы Федоровны, довела монахинь и сестер, (по их выражению) к великому прискорбию и стыду, до нападения разных паразитов.

Исполнительный Комитет Общественной Безопасности гор. Казани немедленно поручил членам комитета протоиерею Руфимскому[26] и профессору Бушмакин[27] расследовать по упомянутой жалобе монахинь.

Последние 13 мая доложили комитету следующее: от монахинь и сестер Богородицкого женского монастыря, в количестве 41 чел., поступила жалоба на имя архиепископа Казанского.[28] По содержании жалобы архиепископом была назначена одновременно с постановлением Исполнительного Комитета, следственная комиссия под председательством епископа Анатолия[29] с участием архимандрита Афанасия и священника Краснопёрова, в каковую протоиерей Руфимский и профессор Бушмакин вошли в количестве членов её, как представители Исполнительного Комитета.

Общая картина такова: управление монастырём игуменьей осуществляется единолично без совета со старшими монахинями, отсюда какой — либо реальный контроль над приходом и расходом монастырских сумм, кроме строго зафиксированных, невозможен. Так, на вопрос есть ли долги на монастыре и в каком количестве, был получен ответ: «есть», а в каком размере, точного ответа никто не мог дать: ни монахини, ни казначея, ни игуменья.

Относительно доходов общее убеждение монахинь таково, что их вполне достаточно на удовлетворение скромных своих требований: дать дров на отопление келий, больницы, бани и прачечной и выдавать сестрам хороший и доброкачественный чёрный хлеб и квас.

Первое требование было вызвано тем, что дров хватило всего до февраля и, начиная с этого времени, не отапливались не только кельи, но даже и больница, в последней функционировала только одна палата на 7 человек, что, принимая во внимание общее количество населения монастыря — 547 сестер,[30] ставило последних в отношении медицинской помощи в весьма тяжёлое положение, тем более, что больничное помещение является грязным и сырым, а в аптеке нет таких лекарств, как хинин, аспирин и т.п. Баня и прачечная монастыря не отапливались уже в продолжении 2-х лет. Монахини бельё стирали у себя в кельях.

Следствие подтвердило, что в ведении монастырского хозяйства со стороны игуменьи была полная безотчётность и, что особенно плохим было отношение игуменьи к монахиням после знакомства её с бывшей великой княгиней Елизаветой Федоровной.

Исполнительный Комитет, заслушав доклад следственной комиссии, постановил: просить архиепископа Казанского уволить игуменью Варвару от занимаемой должности, согласно её прошению.

Следственная комиссия, посланная архиепископом Казанским, продолжает вести расследование хозяйственно-денежной части монастыря.

Без подписи

Гнёзда мракобесия превратим в уголки культуры и здорового отдыха

Сочтите, сколько в Казани монастырей и какую они занимают жилплощадь? Казанский женский монастырь — 360 монахинь, Федоровский — 40, Ивановский — 30, Зилантовский — 34, Семиозерная пустынь — 40, Раифская — 30, Кизический монастырь — 34.

Если принять во внимание, что в большинстве мужских монастырей монахи живут в просторных и неуплотнённых квартирах, то в целом мы имеем значительную жилплощадь, населённую незначительным количеством тунеядцев, наигрывающих на мистических струнах легковерных людей, жаждущих чудес, а иногда просто развлечений совершенно скандального свойства.

В большинстве монастырей собрались «осколки разбитого вдребезги» — бывшие помещицы и купчихи, оплакивающие безнадёжно ушедшее прошлое, времена былой власти и величия.

Вопрос об изъятия монастырей из ведения духовенства и передачи его в ведение горкомхоза 4 мая был поставлен на пленуме горсовета. Горсовет постановил — все монастыри, находящиеся на территории Казани и прилегающих к городу местностей, необходимо изъять из ведения духовенства и передать в ведение горкомхоза для помещения в них сезонных строительных рабочих. Проживающих в монастырях монахинь и монахов — немедленно выселить.

Красная Татария
9 мая 1928 г. № 105 (3078), среда