10 лет Новому Завету — «Җаңа Законъ»

Работа по переводу Священного Писания началась в середине XIX века кряшенской переводческой комиссией под руководством Николая Ивановича Ильминского. Выдающийся востоковед, директор Казанской духовной семинарии, возглавил комиссию по переводам Священного Писания на языки народов Поволжья и Сибири. Первыми переводами на кряшенский язык стали «Бытие» (1863), «Премудрости Иисуса, сына Сирахова» (1864) и «Святое благовествование от Матфея» (1865). Имена тех, кто был причастен к этой работе — Николая Ильминского, митрополита Макария (Невского), священника Василия Тимофеева — не забыты и по сей день. Закончить работу по переводу Нового Завета тогда не удалось. В 1997 году этот труд был продолжен при организационной, научной и финансовой помощи Российского библейского общества.

Координатором этого проекта был религиовед Александр Журавский, являющийся ныне заместителем министра культуры Российской Федерации. Курировал работу по переводу сотрудник санкт-петербургского отделения РБО, кандидат филологических наук Александр Столяров. Нельзя не отметить и таких людей, как протоиерей Михаил Чурашов (перевод Посланий апостола Павла и Откровение), Мария Матвеева (перевод Соборных Посланий), которые выполнили титанический труд — проделали основную работу по переводу. В переводческую группу входили также Людмила Белоусова (стилистический редактор), Татьяна Дунаева, Геннадий Макаров, Сергей Шишкин и другие. Руководил работой группы настоятель Тихвинской церкви Казани протоиерей Павел Павлов. Консультации по богословию осуществляли сотрудники Объединенных библейских обществ — доктор Саймон Крисп из Великобритании и доктор Ленарт де Рехт из Голландии. Техническая подготовка книги, разработка шрифтов, подготовка карт на кряшенском языке и создание макета книги были выполнены сотрудниками санкт-петербургского отделения РБО.

Кряшены: судьба народа без названия

— Заниматься этим переводом я начал в 2001 году. Библейское общество дало мне задание — проверить, правильно ли переводчики в Казани прочитали (поняли) исходный текст, который они переводили, а потом проверить, правильно ли они его перевели. Был один подводный камень: те, кто принимал участие в переводе, начиная с Ильминского, использовали «ненадежные» греческие источники, потому что надежных тогда не было. А отец Михаил Чурашов и Мария Николаевна Матвеева использовали синодальный перевод, старославянский текст. Эти источники местами друг другу противоречат и не являются надежными для перевода. Работая над этим проектом, с одной стороны, мы имели дело с библейским переводом, а с другой стороны — с попыткой возродить или укрепить национальный язык кряшен. Периодически одно мешало другому. Библейский перевод должен быть доступен и понятен. Представление о том, каким должен быть язык, не всегда соответствует тому, какой он на самом деле. Мне пришлось рассказывать переводчикам о библейских реалиях, а также объяснять, что такое критическое прочтение текста и почему его нельзя читать дословно. Татьяна Григорьевна Дунаева делала для меня подстрочный перевод, то есть помогала мне понять перевод, который осуществила Мария Матвеева. В ходе работы выяснилось, что большое количество ошибок содержится и в переводе Ильминского. Периодически приезжал мой начальник Ленарт де Рехт, хотя он и не является доктором богословия. Приходилось убеждать отца Павла и отца Михаила в том, что мы православные, а не еретики. Что на греческом языке написано несколько другое, чем в синодальном переводе, потому что переводчики боялись Священного Синода и переводили «криво». Вот пример, который я привожу студентам в университете. В греческом тексте встречаются два слова: «номос» — «закон» и «диатэке» — «завет». «Диатэке» — это «соглашение», «договор». Договор между человеком и Богом. Словом «номос» как правило определяется Закон Моисея или Тора, несколько раз это отнесено ко всему Ветхому Завету. Перевод на кряшенский «жанга законъ» группой Ильминского был вызван, вероятно, употреблением этого сочетания в церковнославянском языке. В эпоху, когда церковнославянский язык был общеобразовательным предметом, и многие дети учились читать по Псалтири, такой термин был вполне приемлем. Сейчас же всякая связь с церковнославянским для русского языка, а через его посредство и для кряшенского, утрачена. В посланиях зачастую эти термины встречаются параллельно, противопоставляются, на них построено рассуждение о Законе и Благодати. Для того, чтобы избежать этой терминологической путаницы, мы ввели слово «канон», известное тюркским языкам, из греческого. Словом «канон» мы перевели собственно «закон» (номос), а слово «завет» («диатэке») мы передаем традиционным термином — «законъ». С точки зрения филологии, это далеко не идеальное решение — следовало бы найти точное соответствие и перевести как «соглашение». Тем не менее, в этом случае мы не стали разрушать сложившуюся традицию, попытавшись найти некий компромиссный вариант. И таких моментов было немало. Можно еще очень много говорить о переводе с филологической точки зрения, там действительно было интересно. Сейчас я организовал семинар по переводу Библии на русский язык у себя в университете, это первый академический проект у нас в России, — вспоминает бывший сотрудник РБО, а ныне преподаватель Санкт-Петербургского государственного университета Александр Сизиков, осуществлявший богословскую редактуру перевода.

— В 2003 году, когда проекту по переводу Священного Писания на кряшенский язык шел уже пятый год и, можно сказать, он приближался к концу, из Москвы в Казань приехал Александр Журавский, а из Санкт-Петербурга приехали Александр Столяров и Александр Сизиков. Они предложили мне стать стилистическим редактором. Я считала, что человек невоцерковленный не имеет права брать на себя такую ответственность, что к этому нужно подходить с верой, с глубокими религиозными убеждениями и озвучила свои сомнения. «Ваша задача — работать с текстом, а остальное — обязанности богословского редактора, с которым Вы будете работать вместе», — ответили мне. Добавили, что, если не соглашусь, то проект закроется на полпути, и вряд ли кряшенам еще раз представится такая возможность. Я рискнула. Это было что-то новое, творческое, интересное. Проект был на старокряшенском языке. Нам нужно было продолжить переводы Ильминского, которые остановились в 1907 году, без изменений. Мне вручили два словаря — копии настоящих кряшенско-русских словарей Н. Остроумова (1876) и А. Воскресенского (1894) из архива. Благодаря этому переводу я освоила кряшенский язык, поняла грамматику, морфологию. Мы работали и с компьютерными переводческими программами, где сопоставляли тексты на разных языках: брали кряшенский текст, я его обратно переводила на русский, богословский редактор — с русского на греческий. Таким образом все значения сопоставлялись с оригиналом. И так мы «перепахали» всю книгу. Это целая наука. В истории кряшен это первый полный перевод Нового Завета. И, спустя 100 лет, мы завершили работу Николая Ильминского и Василия Тимофеева — людей, которые посвятили свою жизнь просвещению кряшен, — говорит стилистический редактор Людмила Белоусова.

За прошедшие десять лет «Жаңа Законъ» активно вошел в литургическую практику кряшенских приходов, и Священную Книгу старается приобрести каждая кряшенская семья. Недавно по просьбе верующих Тихвинский приход при поддержке спонсоров выпустил дополненное издание книги.

В 2001 году Санкт-Петербургское отделение Российское библейское общество выпустило под одной обложкой «Четвероевангелие и Псалтирь» (репринт изданий 1891 года). Презентация этого издания состоялась в июле 2001 года в Тихвинском храме и в церкви села Большие Аты. 5 декабря 2005 года в Тихвинском приходе состоялась презентация полного перевода «Нового Завета» на кряшенский язык, в рамках которой состоялась научно-практическая конференция.