Смиренная матушка — спокойный батюшка

Саша Кормышаков рос в Сибири, в крестьянской семье, где было три сына и две дочери. Отец умер рано, жили тяжело. Мальчик уродился талантливым — и спеть и сплясать мог, и чечетку отбить, приезжали даже из Новосибирска, хотели забрать в артисты, но мать не отдала. Маленьким наряжался в священника и «служил» — позже детская мечта сбылась. Но окончательно решил стать батюшкой, когда в дом к ним пришел священник отпевать отца. Александру было тогда 9 лет.

В 1940-е годы церковь в селе была действующая, подросток постоянно ходил туда, сам научился читать на клиросе еще в детстве, не пропускал ни одного церковного праздника, и неизменно попадал в карикатуры пионерских стенгазет за «темноту и мракобесие». Тогда запрещали ходить в храмы, а он все равно ходил, не боялся.

Чтобы поступить в семинарию пришлось прибегнуть к хитрости. Молодых людей до победного конца отговаривали, обещая златые горы после поступления в какой-нибудь техникум. Александр знал, чего хотел, собрал документы (как будто в техникум), а сам поехал в другой район и отослал их оттуда в Москву, чтобы в родном селе не смогли помешать. Вскоре пришел вызов на экзамен — из 400 человек отобрали 40. Саша начал учиться. Но и из этих сорока далеко не все дошли до диплома — их усиленно переманивали светские вузы — семинарских везде брали без экзаменов, только бы оторвать от Церкви.

Семинарист Александр Кормышаков — третий слева в заднем ряду

Александр Кормышаков успешно закончил Московскую Духовную семинарию, а затем и академию, жениться он не собирался, во время семинарских каникул уезжал в монастыри, готовился принять постриг. Все студенты ездили домой, к родителям, к невестам, а он — в монастырь. Но духовное начальство распорядилось иначе: или женись, или рукополагать не будем. Ну что ж — им виднее.

После семинарии выпускник Кормышаков получил распределение на Украину, в Сумскую епархию, в село Степные Хутора помогать настоятелю местного храма отцу Василию. Александр тогда был и певчим, и чтецом, и псаломщиком, и регентом хора.

— Тогда на Украине все ходили в храмы, даже в советские времена веру хранили, — рассказывает матушка Пелагея Петровна Кормышакова. — Церковь в нашем селе еще не была закрыта и мы во все праздники и в воскресные дни были там. И такой хороший у нас был батюшка — отец Василий. Но вот будущему отцу Александру пришло время рукополагаться, а для этого надо было жениться. В церковном хоре тогда пела соседка наша — вот она и привела его ко мне свататься, вместе со всем хором. Сестра уже замужем была, брат женат, я одна осталась у родителей — они дали свое согласие. Было это перед Рождеством, а после праздника мы поженились, венчал нас отец Василий. Это был 1957 год.

Отца Александра рукоположили и отправили на приход в Сумской епархии в с. Ярославец. Матушка Пелагея стала со временем помогать батюшке и читать и петь. Всему научилась за время частых переездов по приходам.

— А если некому это делать, куда денешься? Оставляла я детей дома с кем-нибудь и шла на службу с батюшкой. Так и жили, дети подрастали, учились, всякое было — и болезни, и скорби, как без этого? Да обыкновенная семья, жили как все, — скромничает матушка.

Ничего себе обыкновенная! Семья священника в советские времена, да еще и с девятью (!) детьми! Так они еще в отпуск умудрялись ездить со всеми девятью. Сначала старших матушка отвозила на Украину к своим родителям, а с младшими ездили к сестре отца Александра в Душанбе.

— А я как-то и не чувствовала, что большая семья — снова смиренно замечает матушка Пелагея. — А теперь у меня уже и правнуков больше десятка.

Да и когда жене священника, матери девятерых детей было думать, хорошо ли, плохо ли иметь такую огромную семью? Пелагея Петровна все принимала со смирением. А жилось им тогда ох как непросто.

Церковь всегда была гонима — батюшкам никогда не давали спокойно жить. А в то время очень трудно было даже веру сохранить, тогда управляли епархиями не Владыки, всем заправлял уполномоченный по делам религий. Владыка, уполномоченный, староста — вот между этими тремя огнями приходилось батюшкам в советское время выкручиваться — то покрестил не того, то причастил не в то время… А служба — есть служба: привели ребёнка, как батюшка не причастит? За малейшую «оплошность» в глазах власти могли и снять с прихода, и запретить в служении, переводили с места на место.

Бывало, храм приходит в упадок — назначают священника, он своей службой, работой, хорошим подходом к людям развивает приход, только-только начинает он оживать, а священника берут и переводят в самое заброшенное место, — так вот искусственно лихорадили церковную жизнь, подрывая авторитет Церкви, чтобы люди не ходили в храм.

— Вот и мы также — приезжаем на место, все идет хорошо, службы вовремя, люди тянутся, батюшка с людьми всегда разговаривал, каждого утешит, приветит, — прихожане уходили довольные и несли мир душевный в свои дома… — вспоминает матушка Пелагея. — У нас раньше была одна большая епархия, объединявшая Татарскую, Удмуртскую и Марийскую республики. Вот батюшку и перевели из Ижевска в Набережные Челны. В Ижевске у нас жизнь была налажена, хорошая квартира, школа у детей, но с насиженного места нас перевели в Челны — да мы к этому всегда были готовы — соберу всех своих цыпляточек под крылышко, —  и поехали. Когда приехали в Челны долго жили по разным квартирам прихожан — приехали-то на совсем пустое место. Потом купили дом на снос — недорого тогда было, в Красных Челнах, перенесли его в село Боровецкое, отремонтировали, пристроили и стали жить. Всем миром помогали нам этот дом потом обустроить…

Всем довольна матушка Пелагея, ни на что не жалуется, а сколько пришлось пережить! Первые 10 лет служили в маленьком домике, который расширили и надстроили, но он не мог вмещать сотни людей, потянувшихся к вере в 1980-е. Когда в 90-м году переехали в собор, служили еще без иконостаса, алтарь был отделен занавеской, потихоньку штукатурили стены, реставрировали здание. Денег не было никаких, все начинали с нуля. Сколько тогда батюшка порогов оббил у начальства! Приходил — ему обещали, не делали, отказывали, он опять приходил. Его выгоняли, а он все равно шел — храм ведь нужен был людям. Но реставрация церкви не входила тогда в планы руководства. Но отец Александр все равно ходил, просил, добивался.

Детей священника не пускали в престижные лагеря — однажды младшая дочь пошла на хитрость и написала в анкете, что отец у нее сантехник, но данные проверили и не пустили Зину в «Артек», а вместо нее поехала настоящая дочка сантехника. А старший сын очень хорошо учился, хотел поступать в институт, но не приняли туда сына священника. А он сам стал батюшкой. Четыре сына отца Александра и матушки Пелагеи стали священниками — никто их, конечно, не принуждал, они сами выбрали этот путь. Одна дочь стала женой священника, другая — поет на клиросе Свято-Вознесенского собора, младшая дочь ухаживает за матушкой Пелагеей. Из девяти детей троих уж нет в живых…

— Но без искушений жить невозможно, спокойно не должно быть — мы ведь через борьбу с искушениями, через болезни, через испытания спасаемся, — говорит матушка.

Все принимает матушка со смирением. Всю жизнь она просит Бога даровать ей терпение:

— А матушкам по-другому и нельзя — только большое терпение, смирение и любовь к человеку, только так будет большая помощь и батюшке, и семье. Матушке надо брать на себя все невзгоды, забывать себя и жить ради батюшки, создавать ему условия для спокойного служения, а это достигается только смирением. Если будет у матушки смирение, то и батюшка будет спокойный, и служить будет хорошо, и с людьми будет ладить. Ведь атмосфера в семье полностью отражается на службе. Общее благополучие батюшки и всей семьи зависит от матушки. Матушке обязательно надо общаться с прихожанами, не меньше, чем батюшке. Создавать общину на приходе — это дело матушки.

И ведь нашей матушке все это удалось. Старые прихожане часто звонят Пелагее Петровне и приходят проведать, рассказать новости, и даже получить утешение. Неизменно на Рождество и на Пасху приходит поздравить молодежь.

— Спасибо, что не забывают, — благодарит матушка Пелагея, — проведают и то хорошо, сама-то не могу уже ходить. Как быстро летит время…  Думала и года без батюшки не проживу, а тут уже потихоньку-потихоньку и 10 лет прошло…

Какой яркий пример смирения и любви… Конечно, все это не само по себе получилось, только с Божьей помощью, только с молитвой.

— Надо просить, чтобы Господь послал смирение и любовь. А все остальное трудами создается. Жизнь — это труд, — говорит матушка с 47-летним стажем.