История в пожарах

Что годовые кольца в стволах деревьев, то в истории русских городов — пожары. Каждое историческое здание именно пожар зачастую имеет причиной какого-либо значительного события в своей биографии. И казанский Петропавловский собор — не исключение.

Изрядность и красота Петропавловского собора были очевидны для всех с самого момента его постройки. Но, увы, ни красота, ни изрядность не могли служить церкви «охранной грамотой». Вместе со всей застройкой Казани она принимала «страдательное» участие в жизни города, на протяжении XVIII—XIX веков пережившего по меньшей мере с десяток серьезных пожаров.

И двадцати лет не прошло с освящения храма, а уж его пришлось ремонтировать после пожаров 1742 и 1749 годов. Неизвестно, что произошло с ним в 1774 году, когда город захватили пугачевцы, однако большинство источников сходятся на том, что он «вместе с другими 15 церквами был разграблен тогда».

«Лучшая часть города в пламени...»

Но самым памятным для Петропавловского собора (да что уж — и для всей Казани) стал пожар 1815 года. В тот год сухая жара установилась в Казанской губернии с половины июня. К концу июля уже горели окрест Казани деревни и леса. А к началу сентября огонь добрался и до губернского города.

«Вчерашнее число, т.е. 3-е сентября, — сообщали «Казанские известия» в траурной рамке, — было для Казани днем ужаса — более половины оной, лучшая часть города в пламени и превращается в пепел и груду камней...»

Начался пожар в девятом часу утра у Варлаамовской церкви в Ямской слободе. Сильный ветер способствовал распространению огня: к полудню горел весь кремль, а вскоре занялись Гостиный двор, духовная академия и гимназические здания (и, разумеется, те частные постройки, что находились рядом с поименованными строениями).

Зарево над Казанью видно было на шестьдесят верст кругом. В огне погибли по меньшей мере сто жителей города. Сгорели полторы тысячи домов и 19 храмов.

Петропавловский собор в этом пожаре лишился убранства нижнего храма. В верхнем выгорел северный придел. Чудом удалось отстоять прекрасный резной иконостас, современный самому собору, — хотя без утрат тут и не обошлось.

Заслуга старост

Только к середине 1820-х годов прихожане (а приход был небольшим) смогли собраться с силами и исправить повреждения интерьеров. Значительную сумму из собственных средств израсходовал тогда соборный староста Савва Зайцев, дед выдающегося химика А. М. Зайцева.

Но в 1842 году в Казани случился новый пожар, и обстоятельствами, и последствиями сходный с пожаром 1815 года. На сей раз ремонт удалось осуществить в 1860-е годы — и вновь почти всецело на средства старосты, богатого казанского купца В. Н. Унженина. Представители рода Унжениных были старостами Петропавловского собора вплоть до революции. Более того, П. В. Унженин, эмигрировавший после большевистского переворота в Харбин, помогал собору «удаленно» вплоть до конца 1920-х годов.

Большая реставрация

Все послепожарные поправки не были капитальными, и к середине XIX века конструкция собора уже серьезно износилась. По стенам его пошли трещины, а придел в честь иконы Божией Матери, именуемой «Неопалимая Купина», отстал от главного здания.

Восстановление собора в том виде, в котором он некогда был построен, составляло излюбленную мечту его тогдашнего настоятеля — о. Гавриила Мелановского. Но ему не суждено было увидеть Петропавловский собор во всем его великолепии. Батюшка скончался, завещав на его реставрацию 18000 рублей из собственных сбережений.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что сумма, оставленная о. Гавриилом, оказывается явно недостаточной для предстоящих капитальных работ. Недостающие средства восполнил В. Н. Унженин, некую часть пожертвовали прихожане и сторонние благотворители.

Оказалось, что работы надо начинать с фундамента, который с течением времени разрыхлился и уже с трудом удерживал громаду собора. Разрушался и фундамент колокольни, «кирпичи по стенам ее... в некоторых местах вывалились; высеченные из белого опочного камня и вылепленные из алебастра украшения на ней во многом попортились, а от часов, устроенных на ней ее храмоздателем, остался один только циферблат» (П. В. Малов. Летопись Петропавловского собора города Казани (1890)).

Реставрационные работы продолжались в 1888—1890 годах под руководством инженера М. Н. Литвинова. «По художественной части» казанцы советовались с Московским археологическим обществом. В частности, именно с его благословения крыша собора приобрела раскраску «в шашку».

Бильярд и планетарий

Натиск на Петропавловский собор с целью его закрытия начался в 1931 году. Незадолго до того он лишился своих колоколов — их забрали в переплавку, — и своего настоятеля протоиерея Андрея Боголюбова. Священника отправили в лагеря за то, что он занимался, как выяснилось, антисоветской деятельностью — просил помощи на содержание собора у белоэмигранта Унженина.

Повсеместно рабочие коллективы собирались на заседания и принимали резолюции, требуя закрыть «очаг религиозного дурмана» и превратить его в «культурный очаг». В соборе предлагалось обустроить библиотеку, читальню, антирелигиозный музей и еще какой-нибудь красный уголок.

Но, благодарствуйте, хотя бы о сносе речи не шло. Более того, среди многих претензий, которые заявляла прогрессивная общественность Казани к общине Петропавловского собора, была и такая: община-де, «не обеспечивает полное сохранение исключительно ценных архитектурных особенностей здания».

Ближайшее будущее показало лицемерность подобных заявлений. Сотрудники партархива (а может, не только они), разместившегося в Петропавловском соборе после его закрытия в 1939 году, сбивали наличники с окон, ломали резные детали иконостаса, растаскивали позолоченные ажурные украшения.

Ничуть не переменилась к лучшему ситуация и в 1964 году, когда верхний храм Петропавловского собора заняли реставрационные мастерские. Реставраторы поставили перед иконостасом (он все время оставался на своем месте) биллиард, и проигравшие с досады околачивали кием резьбу с иконостаса. В нижнем храме расположился планетарий, а в алтаре, в лучших совдеповских традициях, — уборная.

Фасады собора, начиная с 1970-х годов, поддерживали в порядке, но внутри реставрация началась только после его передачи епархии в 1989 году.