Выступление митрополита Феофана на форуме ЮНЕСКО, посвященном управлению объектами Всемирного наследия религиозного значения

Приветствую представителей религиозных общин и государств, экспертов, которые собрались для участия в данных консультациях, символизирующих добрую волю ЮНЕСКО к диалогу верующими людьми — теми, кто веками молился в храмах, признаваемых в наши дни Всемирным наследием.

Русская Православная Церковь последовательно поддерживает инициативу ЮНЕСКО об устойчивом управлении объектами Всемирного наследия религиозного значения. Мы видим в этом начинании отступление от принципа радикального секуляризма, который знаком нам по советскому времени. Тогда считалось, что верующие являются наибольшей угрозой для храмов-музеев лишь потому что хотят использовать их по прямому назначению, то есть молиться там.

Увы, у части общества до сих пор существует мнение, что религиозным общинам ничего не следует передавать в собственность или в пользование. Главное — якобы забота о надежном сохранении памятников в соответствии со всеми техническими стандартами именно в условиях музеев. Кроме того, некоторые беспокоятся по поводу доступности таких памятников для научного исследования и посещения туристами в случае их передачи религиозным организациям.

Мне представляется, что это надуманные проблемы. Могу свидетельствовать о тысячах памятниках в России, которые были сохранены только потому, что были переданы верующим людям. Тем, для кого восстановление храма — акт живой веры, а не просто соблюдение технических норм по защите объекта. Запустение было преодолено лишь благодаря тому, что храмы являются для верующих большим, чем просто ценный архитектурный комплекс.

При этом мы осознаем, что памятники церковной архитектуры и искусства — общее достояние, источник вдохновения и познания для многих людей, в том числе, тех, кто не ассоциируют себя с Русской Православной Церковью. Но это как раз говорит о том, что церковная культура, без которой наш народ не смог бы выжить ни в какой период своей истории, — общая для всех граждан нашего государства: верующих и неверующих. И мы не видим здесь причин для разделений: любой храм может быть открыт для доступа профессионалов, для всех интересующихся нашим наследием, в том числе, и прибывающих из-за рубежа.

Хотя в критериях включения объектов в список Всемирного наследия ЮНЕСКО есть указания на их связь с традициями, культурой и верованиями, Конвенция об охране Всемирного культурного и природного наследия не выделяет религиозные объекты в особую категорию. Считаем, что это является упущением, возможно продиктованным позицией ряда государств-членов организации, известных наиболее антирелигиозной политикой, к которым в свое время относился Советский Союз и государства социалистического блока. Теперь многое поменялось, и мы видим у властей Российской Федерации и других стран желание поддерживать усиление роли религиозных общин в управлении объектами религиозного значения. Это закреплено и в решениях Комитета Всемирного наследия, имплементацию которых мы горячо поддерживаем.

Мы считаем, что термин ЮНЕСКО «живое наследие» (living heritage) как нельзя лучше отражает отношение к объектам религиозного значения, входящим в список Всемирного наследия. Ведь именно действующая религиозная община может вдохнуть жизнь в храм или монастырь, являющийся памятником. Духовная жизнь не только обладает самоценностью, но и возвращает посетителей религиозного объекта во времена его создания. Представьте себе древний монастырь без богослужений, без монахов, колокольного звона — он покажется мертвым и блеклым даже посетителю, не имеющему никакого отношения к религии. Мне известны случаи, когда люди, посещавшие действующий монастырь, становились верующими и хотели в нем остаться. Но вряд ли кто-то захотел бы остаться в руинах языческих храмов, даже если они сохраняются согласно самым строгим музейным стандартам и обладают несомненной культурной ценностью. Ведь в них нет жизни.

В России есть примеры монастырей — объектов Всемирного наследия — в которых развивается активная церковная жизнь. Это, прежде всего, Троице-Сергиева лавра, Новодевичий и Соловецкий монастыри. Настоятели этих монастырей являются директорами государственных музеев и несут ответственность за их сохранность в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации. Эта модель видится нам оптимальной, учитывая, что в соответствии с действующим законодательством передача объектов Всемирного наследия в собственность религиозных объектов не предусматривается. При этом, разумеется, государство продолжает нести ответственность за сохранность объекта и финансово участвует в его реставрации.

Монастыри продемонстрировали свою способность быть дискуссионными и научно-практическими площадками по вопросам охраны Всемирного наследия. Например, в стенах Новодевичьего монастыря регулярно проходят тематические семинары, в том числе, с участием представителей ЮНЕСКО. Этим разрушается существующий миф о якобы закрытости монастырей, их неспособности быть полноценными участниками сотрудничества по вопросам защиты памятников. В наших планах укреплять роль действующих монастырей как диалоговых площадок по вопросам, связанным с управлением объектами Всемирного наследия религиозного значения.

К сожалению, не могу не упомянуть о просьбе Санкт-Петербургской митрополии о передаче в ее пользование Исаакиевского собора (входящего в список Всемирного наследия), которая вызвала бурю дискуссий в российском медиаполе. Не буду сейчас останавливаться на всех обстоятельствах данного дела, но поделюсь своим наблюдением. Противники передачи данного объекта Церкви как будто забыли, что именно верующие люди, а не музейные работники, возводили этот ценнейший объект, вкладывая в это дело свои таланты, жертвуя материальные средства. Затем он был насильственно отнят у верующих, превращен в 1930-е годы в антирелигиозный музей. Все это происходило на фоне массовых убийств верующих революционной властью. Как, если не разбоем, это можно назвать? Поэтому, принимая во внимание аргументы профессионалов о сохранности объекта, не будем забывать об исторической справедливости. А она заключается в том, что насильственно изъятую собственность Церкви следует возвращать без всяких надуманных условий. В этом споре правда на стороне верующих, которые не могут быть на положении непрошеных гостей там, где они были хозяевами на протяжении столетий.

Конечно, мы благодарны музейному сообществу нашей страны за сохранение религиозных объектов. Превращение храма в музей было намного лучше, чем его уничтожение безбожной властью или превращение в тюрьму или конюшню. Но, тем не менее, не будем забывать, что никакие соображения культурной ценности не могут быть препятствием для возобновления религиозной жизни в храме и монастыре. Не может быть материальное выше духовного, не может свобода религии становиться заложницей технических норм, регламентирующих охранный статус объекта.

В столице вверенной моему архипастырскому попечению митрополии находится Казанский кремль — важнейший объект Всемирного наследия, символизирующий собой межрелигиозный мир и согласие в Республике Татарстан. В Казанский кремль входит ряд объектов, исторически принадлежащих Русской Православной Церкви. Поэтому как глава Татарстанской митрополии я с интересом наблюдаю за развитием международной дискуссии о необходимости усиления роли религиозных общин в управлении объектами Всемирного наследия. Исхожу из того, что ее результаты будут вполне востребованы при определении порядка управления объектами Казанского кремля, имеющими религиозное назначение.

Думаю, что суть этой дискуссии заключается в поиске баланса между очевидной необходимостью физической защиты объектов религиозного значения и сохранением для верующих людей возможности реализации своей религиозной свободы, следования духовным традициям, что немыслимо без свободного использования храмов, монастырей в тех целях, для которых они были созданы, а именно — искренней молитвы Создателю.

Спасибо за внимание.