Раифскими тропами

Рассказ из серии «Раифские были». Быль вторая

Хорошо помню дождливое лето 1963 года. Частые грозы с ливнями чередовались жаркими днями, обычно проводимыми на Волге. Мой отец, опытный ветврач, возглавлял тогда ветслужбу Зеленодольска и района. В то лето то тут, то там вспыхивали очаги эпидемии ящура, и отец на своем зеленом газике с синим крестом ежедневно колесил по необъятному Зеленодольскому району, часто не ночуя дома сутками. Мы, т.е. моя семья, жили тогда на западной окраине Зеленодольска. Как-то воскресным днем всей семьей задумали ехать на моторной лодке отдыхать. Но куда там! Примчался на мотоцикле санитар, что-то сообщил отцу и тот, оставив все, умчался вместе с ним, бросив нам на ходу: «Сибирка посетила! По северной границе района». Очаг этой сибирской язвы вскоре был потушен, но отец ежедневно продолжал ездить по селам далекой стороны, граничащей с марийским краем. Однажды отец взял меня и моих уличных товарищей с собой, соблазнив обилием грибов в тех далеких краях.

Старый грузовой «УРАЛ-ЗИС» с фанерным кузовом и надписью «Ветеринарная амбулатория» долго вез нас по тряским грунтовым дорогам. Мы сидели с корзинами на тюках каких-то медикаментов. Наконец, нас высадили. Шофер отца, много лет работавший с ним, прошедший школу фронтового бездорожья, Володя Маркин, показал нам с высокой горы величавую картину еловых и сосновых боров, березовых перелесков. «Держитесь дороги и опушек, в чащи не углубляйтесь, заблудитесь. Обойдете все, и вон у подножия той высокой горы я вас встречу через 6 часов. Увидите надпись «Раифский заповедник». Ждите меня в деревянной синей будке».

Через 6 часов, нагруженные грибами сверх всякой меры, мы встретили нашу машину. На этот раз она шла порожняком.

Отец из кабины сказал нам: «Я оставляю вас у директора заповедника Мариновича. У меня еще дел невпроворот. Вас накормят, напоят, покажут дендрарий и сводят на лосиную ферму. Тут я и вернусь».

И вот мы, трое зеленодольских мальчишек, сидим в просторном доме Андрея Петровича Мариновича за большим длинным столом из толстых досок. Стол ладно скроен, вокруг него — красиво срезанные кряжи вековых сосен, используемые, как топчаны для сидения. На стенах дома — охотничья амуниция. Нас занимает муляж головы лося, на рогах которого висит диковинное длинное ружье со стволом в виде раструба. Андрей Петрович куда-то вышел, и мы спешно осматриваем это оружие мушкетеров, залезая и щупая руками всю конструкцию. Дочь Мариновича, по виду наша ровесница, разливает нам из глиняной крынки простоквашу, и мы с волчьим аппетитом уплетаем гигантский каравай еще горячего ржаного хлеба из местной пекарни. Андрей Петрович застает нас за исследованием ружья. Заметив наш интерес к нему, поясняет: «Это, ребята, охотничья фузея. С таким ружьем ходили на охоту лет 200 назад».

Вскоре нас передали словоохотливому лесничему со смешной фамилией — Дерюга. Он познакомил нас с дендрарием, удивительным собранием редких экзотических деревьев. Здесь же мы знакомимся с интереснейшим ученым Евгением Павловичем Кнорре. Он повел нас к себе на лосеферму и подробно рассказывал, как одомашнивают лосей. Вот и ферма. Мы гладим новорождённых лосят, играем с вставшими на ноги, бегаем с ними наперегонки, умиляясь тому, как они забавно дрыгают ногами.

Но вот незаметно солнце клонится к закату и садиться за глухой еловый бор на западе. С Евгением Павловичем вновь возвращаемся в дом директора заповедника. На кухне А.П. Маринович вместе с отцом пьют чай. Е.П. Кнорре внимательно расспрашивает отца о ходе борьбы с ящуром. Болезнь эта потенциально опасна и для его лосефермы. Пока шофер Володя с отцом допивают чай, мы грузим в кузов свои корзины с грибами. Запомнилось, как провожать нас вышла вся семья Мариновича. Сам он крепко жмет руку отца со словами: «Пока у руля ветнадзора Александр Федорович — мы можем спать спокойно. Завидную вашей энергии и оперативности доброй завистью».

Раифские были: мы едем в Раифу

«Да, — продолжает эту тему отец, на минуту задумавшись. — Если б в 1944 году на строительстве сталинградской железной дороги, промедли я несколько часов, — а вспыхнула эпидемия туберкулеза среди лошадей, — то лежать бы мне где-нибудь во рву с простреленным затылком. Да вот эта оперативность спасла. Не только тогда от расстрела ушел, еще и к ордену Ленина был представлен, да только Берия меня лично вычеркнул из списка к награде».

«За что же?» — тут все устремили глаза на отца.

«Да лишь за то, — отшутился отец, — что моя фамилия оканчивалась на букву «р».

«Да, страшное то было время, — резюмировал Маринович. — Или грудь в крестах, или голова в кустах».

Источник: Раифский альманах