Свято-Успенский женский монастырь на Зилантовой горе города Казани

К 465-летию Зилантовой обители

«На берегах Казанки находится монастырь на весьма приятном месторасположении. Я ходил с нашим толмачом для посещения игумена сего монастыря, и он нас принял весьма учтивым образом, однако ж отказался благословлять толмача и впустить в церковь во время божественной службы, ежели не скинет он парика...». (Из путевых записок шотландца Джона Белля, 1716)

История древней обители — Зилантова монастыря — окутана легендами. Изначально прекрасна и в то же время печальна миссия монастыря: вечный помин душ витязей русских, погибших за Веру и Отечество, убиенных при взятии Казани.

«Казань-град на косточках стоит,
Казаночка-речка кровава течет.
Мелки ключики — горючи слезы,
По лугам, по полям — все волосы,
По крутым горам — все головы,
Молодецкие, все — стрелецкие...».

Такую горькую песню из народного эпоса воспроизводит в своих записках краевед XIX века Пинегин.

2 октября 1552 года вошел Иоанн Васильевич в «мечом полоненную» Казань. Ужасная картина поля брани развернулась перед ним: тысячи погибших и раненых. Тогда 22-летний монарх «повеле царское знамя приятии и поставити церковь во един день и Монастярю бытии». Множество поминальных монастырей в разные годы было основано на Руси, каждый из них — дань памяти о героях Отечества.

«Сия обитель — жертва благодарения Богу... иноки сей обители будут живыми свечами перед Господом и даем им завещание на веки веков петь панихиды по убиенным родителям нашим...», — так летописи отражают предназначение монастыря, озвученное монархом.

Искренне восхищает, что данный монахами обет вечного поминовения с честью был пронесен через века. Вплоть до конца XIX века памятная дата — 2 октября — была днем больших городских торжеств: крестный ход шел от стен монастыря до храма-памятника. День это был радостный, светлый, казанцы христосовались и поздравляли друг друга с «именинами города».

Зилантова обитель в разные периоды существования не раз меняла облик. Нашло свое отражение и то, что в XIX веке был здесь храм науки и образования, в начале XX века монастырь превратился в жертвенный алтарь мученичества, а после революции показал образец верности Богу. Удивительный факт! В то время, когда все монастыри закрывались, покидали молитвенные места последние насельники, женская православная община Зилантова монастыря еще семь лет противостояла натиску. Вплоть до тридцатых годов здесь справляли все праздники, служились Божественные литургии и возносились акафисты. Вот уж поистине чудеса Божии! Свято-Успенская обитель оставалась и в смутные годы столпом Православия. Вероятно, особый дух этого монастыря, молитвенная помощь мучеников и всей прежней братии помогли восстановлению обители и в новое время. Необыкновенно быстро, как-то по-женски заботливо и ладно, шло возрождение поруганной святыни. А ведь еще в 1998 году первых насельниц Зилатова гора встретила печалью осквернения и запустения.

Но вернемся к истории. Свято-Успенская поминальная обитель первые семь лет находилась на том месте, где ныне расположен памятник русским воинам (возле Кировской дамбы). Чуть ли не каждый год деревянные постройки монастыря подмывало весенним паводком, в итоге к 1560 году его решено было перенести на ближайшее возвышение. «...В данной тебе от Бога и от нас вашей пастве, во граде Казани, сострояешь Монастырь (Зилантов), еже аз начах, и другий хощеши строити — се дело доброе содеваевши, помоги тебе Бог за тое». (Из письма царя Иоанна Васильевича к Гурию, архиепископу Казанскому, 1557 г.).

Интересно предание о самом месте возведения Святой обители. Зилантова гора получила свое название от производного татарского «джилан-тау», дословно — змеиная гора. Древние летописи казанские свидетельствуют, что в болотистой местности, близ городища водилось немало змей. Местные колдуны решили избавить жителей от напасти, и велели принести змей в одно место и на жертвенном огне спалить ползучих гадов. Да только из огня языческого явился двуглавый змей крылатый — Зилант (злой дух изображенный на городском гербе). Погнался за ним богатырь Чурила, да сам погиб. С тех пор о той горе слава шла дурная, недобрая. Из истории русского православия мы знаем, что достаточно часто святые обители воздвигались на местах поклонения языческим богам, демонстрируя торжество истинной веры над злом и невежеством.

Впрочем, по историческим меркам совсем незадолго до описываемых событий, в 1529 году на этой горе принял мученическую смерть Иоанн Казанский. Житель Нижнего Новгорода провел в казанском плену 23 года, несмотря на пытки и уговоры так и не принял ислама. На горе он был изрублен саблями. Подвиг во имя веры Божией освятил проклятое место.

Монастырь расположен на особенном месте — напротив кремлевского холма. С горы открывался величественный вид. Гости Казани той далекой царской эпохи сходились во мнении, что Зилантов монастырь стал духовным символом Волжской столицы, звоном колоколов и усердной молитвой с высоты своей горы беспрестанно благославляя ее. Прекрасный вид на монастырь и по сей день открывается с Волги и при въезде в город по трассе или железной дороге.

За монастырскими стенами к началу XVII века был воздвигнут каменный Успенский собор, в 1681 году построен храм Всех святых. Еще через несколько десятилетий, в 1720 году первая служба прошла в новом храме, возведенном во имя митрополита Московского Алексия.

В Свято-Успенском монастыре размещалась прекрасная библиотека, это был настоящий центр духовной жизни города. Именно здесь в середине XVIII века разместилась Казанская духовная семинария, а позже открыла свои двери известная в округе новокрещенская школа. «Зилантов монастырь был первою лампадою, изливающей тихий свет просвещения в здешнем крае», — писал Н. Баженов. Основам Православия, а также письма и чтения учили монахи не только детей русских прихожан, занимались с чувашами, татарами, марийцами. Еще основатель монастыря царь Иоанн писал в послании святителю Казанскому Гурию, повествуя о милости и передачи немалых земель и сел, а также капитала обители: «А чтобы старцы не нужны были руками работати и землю орати, семена снедаемые сеяти, и во житницы гниющия собирати, а орютъ сердца, сеют словеса Божия, словеса чиста, и собирают души в жилище вечное учением...».

Миссионерская школа начала работать здесь уже в XVI веке. Традиции предков продолжили наместники монастыря и в просвещенном XIX.

Больше двадцати лет (1829-1852) настоятелем святой обители был известный ученый, профессор Императорского Казанского университета, автор первого в России обширного многотомного исследования, посвященного истории философии архимандрит Гавриил (Воскресенский). Его труды и поныне представляют научный интерес: «Философия правды», «Понятия о церковном праве», «Основания опытной психологии». Выпускник Московской духовной семинарии был оставлен для продолжения научных изысканий на кафедре философии, позже преподавал в Петербургской духовной семинарии, был ректором Орловской и Могилевской семинарий. Ученый богослов принял постриг в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. В электронной энциклопедии «Кругосвет» его называют первым историком русской философии. «Философия, — писал Гавриил, — в том или ином виде существует у всех народов и всегда отражает особенности национального характера и культурной традиции. При этом научность («наукообразность») далеко не исчерпывает варианты философского опыта, который может быть «рассеян в преданиях, повестях, нравоучениях, стихотворениях и религии». По мнению ученого, в отечественной философии ярко представлен характер русского народа, который он видел так: «в своем любомудрии русские предпочитают рационализм, соображаемый с опытом, но при этом не терпят крайностей рационализма». Достаточно редкий факт: настоятель монастыря не только преподавал в светском учреждении, но и занимал должность заведующего кафедрой в Императорском университете, где читал основы богословия и философии. Монашество Казанской епархии почитала архимандрита как блестящего проповедника, на его «слово» приходили специально, ему часто поручали выступать на торжествах. Многие из публичных проповедей вошли в его книгу «Слова поучительные».

Предшественник отца Гавриила, архимандрит Амвросий (1805-1828), также сделал немало для расцвета монастыря. Его подвижничество привело к строительству памятника-храма русским воинам на Казанке. В трагичном для Отчизны 1812 году отец Амвросий начал общероссийский (!) сбор средств на памятник: вспоминая великую победу предков, россияне воспряли духом. Настоятель монастыря изначально намеревался построить скромный обелиск, но инициативу горячо поддержал народ и царствующая семья, передав 10 тысяч рублей. Император Александр, благодарный Богу за небывалую победу, настоял на возведении храма-памятника. Всем миром тогда удалось собрать огромную сумму — 106 тысяч рублей. При всеобщем народном ликовании величественный храм-памятник освящен в 1823 году.

Но история монастыря славна не только своей архитектурой и даже не традициями, а в большей степени своими святыми старцами, молитвенниками и мучениками за веру. К несчастью, революция перевернула тихий монастырский уклад, принесла в обитель горечь потерь.

В августе 1918 года Казань была занята белочехами и на Зилантовой горе, против воли монашества, были установлены орудия. Через месяц белая армия покинула город, форпост быт занят большевиками. Утром 10 сентября десять монашествующих Зилантова монастыря во главе с архимандритом Сергием были расстреляны без суда и следствия. «В ту ночь, с белочехами из Казани ушло 60 тысяч граждан. Прочнее всех привязанными к своим местам оказались иноки, оставшиеся в обителях и готовые пострадать за веру Христову. Даже те из монахов, кто был в отъезде, накануне прихода большевиков вернулись в родную обитель. Как говорят, Господь призвал. Насельники собрались в трапезной после последней в своей жизни литургии. В тот день праздновалась память преподобного Моисея Мурина, который скончался мученической смертью: вместе с учениками зверски был убит напавшими на обитель варварами...», — так описывает трагические события наш современник, историк Александр Журавский. Красногвардейцы расстреляли монахов. Инокиня Васса с сестрами Казанского Богородицкого монастыря, придя на Зилантову гору, увидела трапезную, залитую кровью.

Монахини вечно будут хранить память о погибших за веру, икона Зилантовых новомученников, одна из самых почитаемых святынь монастыря.

Как написала в своей поэме одна из послушниц:

«...Но час настал и нас простили,
Зиантов монастырь встает,
Как видно братья отмолили,
Прося у Господа Щедрот».

Монастырь действительно «встает» из небытия. Восстановлен Успенский собор и настоятельский корпус. Построена колокольня, названная народом «Зилантова свеча», и четыре новых храма: Троицкий, Владимирский, Михаило-Архангельский и в честь святых мучеников Адриана и Наталии.

Слово настоятельницы игумении Сергиии (Лакатош)

В глубину веков уходит история Успенского монастыря — древнейшей обители города. Здесь, в этих стенах — живые души наших праотцев, души мучеников. Трудно сегодня среди суеты и духовной нищеты большого города возрождать такие обители. И речь не только о восстановлении внешних стен храмов. Несмотря на то что это очень хлопотно и крайне затратно, благодаря помощи благотворителей, можно возродить архитектуру, храмы и колокольни. Несравненно сложнее возродить тот дух монашеский, который должен поддерживать Божественную благодать в этих древних стенах.

Еще в XIX веке о проблемах монашества очень хорошо написал святой Игнатий Брянчанинов: «Монастыри — лечебница. Это приют для людей, которые, сознав бессилие свое сохранить себя, душу свою при жизни в мире, идут в это убежище и приносят в него свои ценности, привычки, пороки, страсти, развитые тем образованием, которое они получили в миру, поэтому нравственное состояние монастырей находится в зависимости от нравственного настроения народа. Но при этом они сохраняют характер своего убежища желающим сохраниться от конечной погибели. Они — больницы для душ безнадежно больных, приют верности Церкви Православной...».

Святой Игнатий Брянчанинов прозорливо предупреждал потомков о том, как трудно будет нам обретать покой душевный в городах. Быть монахом в городской обители сложнее, чем в пустыни. Нет той тиши, созерцательности, которая нужна для истинной молитвы. Благодаря помощи нашей Небесной Покровительницы монахини имеют теперь такой «духовный санаторий» — скит, где каждая травинка поет акафисты Создателю. И мы, в столь необходимых для инока трудах на живой земле, в молитвах познаем Божественную благодать, чтобы нести ее в мир: от сердца к сердцу.