Преподобный Леонтий (Стасевич), исповедник (1972 г.)

Преподобный Леонтий (в миру Лев Фомич Стасевич) родился 20 марта 1884 года в посаде Тарноград Белгорайского уезда Люблинской губернии Царства Польского, входившего в те времена в состав Российской империи. Родители его — Фома Фёдорович и Екатерина Стефановна — были крестьянами. Один из родственников будущего старца — людей верующих и благочестивых — дядя его Адам, был протоиереем. Детей в семье долго не было. Когда маленький Лева появился на свет, Фоме Фёдоровичу было сорок четыре, а Екатерине Стефановне — тридцать два года. Лева был единственным ребенком в семье. Он окончил церковно-приходскую школу и, по мере возрастания, помогал родителям по хозяйству.

Отец Леонтий вспоминал, что Фома Фёдорович, возвращаясь на лошадях с базара, всегда привозил с собой какого-нибудь странника, которому негде было переночевать. Странники — люди бедные, обычно благодарили добрых хозяев духовными песнопениями, рассказывали о святых угодниках Божиих и тех святых местах, в которых побывали на своём пути. Так постепенно, в атмосфере любви, благочестия и труда, возрастал отрок, которому суждено было стать добрым колосом на ниве Христовой.

С пятнадцати лет Лев начал работать писарем в Тарноградском суде. В 1905 году он похоронил своего отца и стал единственным кормильцем престарелой матери. В брак Лев Фомич не вступал, видимо, желая всецело посвятить свою жизнь служению Богу.

Обеспечив безбедное существование матери, двадцатипятилетний Лев осуществил своё заветное желание: 1 января 1910 года он поступил в Яблочинский Свято-Онуфриевский первого класса необщежительный мужской монастырь, расположенный в двух верстах от села Яблочна Бельского уезда Седлецкой губернии.

В 1911-м году Лев Фомич принимает в этом монастыре постриг с именем Леонтий в честь Леонтия, Святителя Ростовского (память 23 мая), а через год хоронит свою мать, со смертью которой прерывается последняя нить, связывавшая его с миром.

По всей видимости, именно в Яблочинском монастыре у отца Леонтия проявилась любовь к частому и строгому уставному богослужению, которую он пронёс через всю свою жизнь. Хотя отец Леонтий прожил в монастырь менее пяти лет, пребывание в нём оказало существенное влияние на его духовный облик. Преподобного Онуфрия, в честь которого был освящён главный храм обители, батюшка считал своим особым покровителем и до конца дней своих чтил его.

В 1914 году началась 1-я Отечественная война, и 6ратия Яблочинского монастыря, ввиду близости линии фронта, была эвакуирована в глубь России. Отец Леонтий был определён в Московский Богоявленский монастырь.

Во время пребывания в Москве, отец Леонтий в 1916 году закончил Духовное училище и был рукоположен в иеродиакона, а затем в иеромонаха. Своё духовное образование он продолжил в Духовной Семинарии, которую окончил в 1919 году.

В 20-е годы отец Леонтий стал известен Святейшему Патриарху, который в 1922 году назначает его Наместником Суздальского Спасо-Евфимьевского мужского монастыря с возведением в сан архимандрита.

Когда отец Леонтий прибыл в монастырь, он обнаружил, что жизнь в нём пришла в совершеннейшее расстройство: должным чином не совершались богослужения, требовали неотложного решения запущенные хозяйственные дела, многие из братии сочувствовали обновленческому расколу, терзавшему в те годы Церковь и поддерживавшемуся властями. Новый наместник принялся за наведение порядка, но столкнулся с враждебным отношением братии. Отца Леонтия всячески поносили, обзывали, злословили. Некоторые из монахов даже поднимали на своего настоятеля руку, жестоко избивая его и пытаясь заставить покинуть монастырь. Но простые люди — паломники и жители Суздаля полюбили отца Леонтия за его кротость, доброту и искреннюю веру. Отец Леонтий сохранял верность Патриарху Тихону.

За время своего служения в Суздале батюшка, несмотря на сложные условия, привлёк к Церкви многих людей. Его имя стало широко известным среди верующих. И в 1930 году отец Леонтий был арестован. Он вызвал озлобление местных властей тем, что препятствовал антирелигиозной пропаганде ежедневным совершением богослужения и своими проповедями. Поводом же к аресту послужили любовь отца Леонтия к колокольному звону. Позже он вспоминал об этом так: «...звон тогда был запрещён. А мне... так захотелось Господа прославить звоном. Залез на колокольню и давай звонить. Долго звонил. Спускаюсь с колокольни, а меня уже встречают с наручниками». Заключение отец Леонтий отбывал в Коми АССР. Он работал фельдшером при дорожно-строительном участке.

В 1933-м году батюшка возвращается из лагеря и начинает служить в селе Бородино Гаврилово-Посадкого района Ивановской области. Но пребывание его на новом месте было недолгим — 19 октября 1935 года он был опять арестован.

Отец Леонтий рассказывал: «Когда я проходил в Москве по улице, там сидел один блаженный, он предсказал мне: "Придёт время, тебя поведут по улице и прикладами будут погонять"». Это сбылось в Гавриловом Посаде. Скудное имущество отца Леонтия было конфисковано и погружено на телегу. Сам же он со связанными руками был за шею привязан к этой телеге, как бессловесное животное. Под издевательства и насмешки толпы батюшку в таком виде отправили в районный отдел НКВД. В ходе допросов отец Леонтий виновным себя в предъявленных преступлениях не признал, и был приговорён к заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на три года. К тому времени у батюшки была обнаружена болезнь сердца, но комиссия признала его годным к физическому труду. Заключение отец Леонтий отбывал в Карагандинских лагерях, работая при санчасти печником.

Зимой 1935 года на перроне железнодорожного вокзала города Иваново был собран целый этап заключённых, среди них находилось много священников; все были обриты и острижены. Несмотря на это отцы узнавали друг друга и прямо здесь на перроне, запели громко, во весь голос молитву «Царю Небесный». Они пели так вдохновенно и красиво, что народ вокруг плакал. Охрана грубо прекратила пение, и в наказание вагоны с заключёнными были загнаны в тупик. Стоял сильный мороз, от которого в несколько дней погибли многие ссыльные. Только в одном вагоне, в котором находился отец Леонтий, все остались живы. Батюшка призвал всех заключённых ночью класть земные поклоны с Иисусовой молитвой и потому никто из них не замёрз.

В лагере отца Леонтия, как священника, пытались «перевоспитать». Однажды в пасхальную ночь охранники потребовали, чтобы батюшка отрёкся от Бога. Он отказался это сделать. Тогда коммунисты привязали его к верёвке и с головой опустили в уборную. Через некоторое время поднимают его и кричат: «Отрекаешься?», а он им — «Христос воскресе, ребята». Так долго издавались над ним, но отречься от Бога заставить не смогли.

Батюшка как-то рассказывал: «...часто нам не давали по целым ночам спать. Только ляжешь, — кричать: "Подъём, на улицу строиться", — а на улице холодно и дождь. Начинают мучить: "лечь, встать, лечь, встать", — а падаешь прямо в грязь, в лужу. Скомандуют отбой, только начнёшь согреваться и опять кричать: "Подъём, строиться" И такая процедура до утра, а утром на тяжёлую работу».

Когда отцу Леонтию жаловались на скорби, то он говорил: «Это не скорби, а мы, бывало, в тюрьме откушаем, а нас выведут, поставят в ряд и говорят: "Сейчас будем расстреливать". Прицелятся уже, попугают, а потом опять в казарму гонять».

Все тюремные скорби батюшка переносил с большим терпением. В конце 1938 года отец Леонтий был освобождён и вернулся в Суздаль, где жил в домике по улице Ленина, 139. В храмах, насколько известно, он не служил, но часто ходил по деревням Суздальского и Гаврилово-Посадского районов, совершая требы. Иногда он приезжал в посёлок Нерль Тейковского района, где на дому у своих духовных чад совершал богослужения.

При этом батюшка весьма критически относился к властям и к священникам, которые служили ей «не за страх, а за совесть». Так один из таких священников-наемников города Гаврилов Посад сообщал: «В марте месяце 1944 года бывший священник, проживающий в селе Весь Суздальского района мне рассказывал, что Стасевич с ним в беседе обвиняет теперешнее руководство и лично меня за то, что мы якобы работаем не на благо укрепления православной веры и церкви, а в угоду большевикам, что он, как истовый пастырь, этого никогда делать не будет, какая бы ему опасность не угрожала. В 1943 году в религиозный праздник "Троицу" Стасевич по вопросу открытия храмов сказал: "Прежде, чем говорить об открытии церквей вновь, надо товарищам коммунистам вывезти из церквей навоз, что только благодаря коммунистам произошло такое осквернение Православных храмов. Сейчас они под давлением союзников хотят исправить и сгладить свою ошибку, но всё равно, это ненадолго. Большевики будут допускать некоторые послабления до тех пор, пока им выгодно, а потом опять нажмут"».

После окончания Великой Отечественной войны положение Русской Православной Церкви изменилось в лучшую сторону. Отцу Леонтию было предложено вернуться к службе, и он согласился.

23июня 1947 года епископ Ивановский и Кинешемский Михаил вручил отцу Леонтию указ о назначении его настоятелем храма Живоначальной Троицы села Воронцово. 2 мая 1950 года, в 11 часов, после Литургии, батюшка был арестован в третий раз. За три дня до ареста он внезапно начал раздавать духовным чадам и своим прихожанам всё своё имущество, включая келейные иконы. Деньги отец Леонтий раздавал и наличными и отправлял почтовыми переводами. Во время допросов он говорил: «...в своих проповедях при богослужении я призывал верующих, посещающих храм Божий, преданно верить Богу, исполнять все заповеди, регулярно посещать храм». Один из свидетелей по делу показывал при допрос: «Сам Стасевич... служит по монастырскому уставу, старается хранить веру в чистоте и прививать её путём церковных служб и проповедей. Он всегда требует исполнения всех духовных заповедей».

Обвинительное заключение гласило: «...Обвиняемый Стасевич в течение 47-50 годов, проводя богослужения в церкви в своих проповедях распространял антисоветские измышления о якобы приближающихся "Страшном Суде" и "Кончине мира", истолковывая религиозные писания в антисоветском духе» (сохранена орфография подлинника). Следователь ходатайствовал о том, чтобы отец Леонтий и три его духовных дочери были приговорены к 10 годам лагерей.

Особым совещанием при Министре Госбезопасности СССР это ходатайство было удовлетворено в отношении 66-летнего отца Леонтия. Его же духовные чада, как выходцы из рабоче-крестьянской среды, получили по 8 лет лагерей. Отец Леонтий был отправлен в лагерь Озёрный в Коми АССР.

В лагере батюшке, бывшему в преклонных годах, приходилось трудно, но заключённые, видя святость его жизни и силу веры, уважали старца. Батюшка был посажен в камеру с вором рецидивистом; зайдя в камеру, он сделал земной поклон, а когда пришло начальство с осмотром, то увидели, что вор стоит на коленях и плачет, а батюшка утешает его. Заключённые охотно длились едой и тёплой одеждой с батюшкой, а когда начальство обижало его, то заключённые грозились поднять бунт в лагере.

У начальника лагеря, в котором отбывал заключение отец Леонтий, тяжело заболела дочь. Семьи офицеров жили, видимо, при лагере, в глуши, а лагерный врач даже не мог определить, что это за болезнь. Отец Леонтий увидел девочку и сказал, что в неё вселился бес. Отчаявшиеся родители обратились к нему за помощью. Отец Леонтий стал усердно молиться за эту девочку, и бес вышел из неё. В благодарность за это начальник лагеря дал ему какие-то послабления в режиме и возможность на Пасху отслужить Литургию. Вскоре отец Леонтий получил освобождение по амнистии.

По возвращении батюшки из заключения новый настоятель села Воронцово встретил его крайне недоброжелательно и даже угрожал устроить ему ещё один арест. И семидесятилетнему старцу опять пришлось искать другое место службы. Около месяца он проживал в Иваново, а 20 июля 1955 года был назначен архиепископом Венедиктом настоятелем храма Михаила Архангела села Михайловского Середского (ныне Фурмановского) района.

В 1960 году отец Леонтий был награждён правом служения Божественной Литургии с открытыми Царскими вратами до Херувимской песни. Летом 1962 года два местных священника в корыстных целях оклеветали батюшку, обвинив его в небрежном отношении к святыням. Владыка, не разобравшись в сути дела, запретил отца Леонтия в служении на месяц. Батюшка много плакал об этом: «Плачу и рыдаю, — говорил он. — Шило в мешке не утаится, всё выйдет наружу, все улетят».

Так оно и получилось. Священник, оклеветавший отца Леонтия, на приходе долго не задержался и вынужден был покинуть его по причине нелюбви к нему прихожан. А через год Владыку Илариона перевели в дальнюю епархии. Покидать Иваново ему пришлось на самолёте. Действительно, «все улетели». Отцу Леонтию было уже 78 лет.

В 1963 году новый Владыка Ивановской епархии Преосвященный Леонид (Лобачев), ознакомившись с положением в епархии, вернул батюшку на прежнее место службы, в село Михайловское.

Но несмотря на то, что к Пасхе 1969 года отец Леонтий Святейшим Патриархом Алексием I был награждён вторым наперсным крестом с украшениями, уже шли разговоры о том, чтобы отправить батюшку за штат. Хотя сам батюшка был преисполнен любви ко всем, находились люди, зло издевавшиеся над телесной немощью старца. Ему подставляли ноги во время каждения храма, несколько раз, якобы ненароком, роняли на него тяжёлые хоругви. Подходя при отпусте ко кресту, некоторые грозили ему, говоря: «Когда ты отсюда уйдёшь?» А отец Леонтий в простоте сердечной в проповеди к народу говорил: «Люди, что вы меня гоните? Вы же всю ночь спите, а я не сплю —молюсь за вас ».

По свидетельству близких людей батюшка не раз говорил, что хотел бы умереть на службе. Последнюю Литургию отец Леонтий отслужил 7 февраля 1972 года в день памяти Святителя Григория Богослова. 8 февраля он сильно ослабел, воздевал вверх руки и радостно говорил: «К Богу идём, к Богу идём». 9 февраля во время чтения часов отца Леонтия причастили Святых Таин на дому. После Литургии все певчие пошли к батюшке и пели для умирающего старца церковные песнопения. В 16 часов душа его отошла ко Господу. На могиле его совершаются многочисленные чудеса, подтверждённые епархиальной комиссией.

Канонизован в 1999-м году как местночтимый святой Ивановской епархии Русской Православной Церкви. Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.