Как труп не захороненный, или Что делать, если жить совсем невыносимо

Можно, например, вспомнить, что человек лежал парализованным целых 38 лет. Это огромный срок, дорогие читатели. Это, если угодно, целая жизнь. И вот целую жизнь ты лежишь, почти недвижимый. Вокруг тебя снуют люди, раздаётся скрип повозок, солнце каждый день встаёт и садится, ты что-то ешь, пьёшь, с кем-то перекидываешься словами… Жизнь бурлит вокруг тебя, и иногда вода в чудотворной купели тоже вдруг начинает бурлить, и больные со всех сторон устремляются к этой воде, и кто первый успевает добраться — выздоравливает, чем бы ни болел.

А ты лежишь, и — это очень страшно, вдумайтесь — у тебя никого, кто взял бы тебя на руки, и отнёс поближе к воде… И ты никогда, никогда не успеваешь попасть в бурлящий поток, и год за годом ты всё старше и старше, а жизнь, настоящая жизнь, о которой ты так мечтаешь, всё никак не начнётся. И нет человека, рядом много людей, но им совсем не до тебя.

Друзья, в нашей жизни, современной жизни, тоже есть такие расслабленные. Есть люди, у которых нет любящей семьи, нет настоящего друга, нет просто добрых людей рядом… И жизнь бьёт их, ломает и крутит, как в стиральной машинке, и одиночество — рядом, и жить так невыносимо, ведь ты возвращаешься с работы, а в окошке твоей пустой квартиры никогда-никогда не горит свет, и никто не ждёт тебя домой, и не греет чай к твоему приходу, и не звонит взволнованно, если ты опоздаешь на последний трамвай.

Здесь мы разделим наш разговор на две дорожки. Одна — к тем, кому одиноко. Другая — к тем, кто не видит таких одиноких рядом.

Начнём со вторых. «Как страшно слышать, что этот человек 38 лет был в крайней нужде, разбитый телесной болезнью, сломанный, и что ни один человек не нашелся, кто бы ему помог, — говорит митрополит Антоний Сурожский. — И то, что случилось с этим человеком, в данное время случается с миллионами других людей: потому что мы холодны сердцем, потому что нам нет дела до того, что другие голодают, страдают болезнью, находятся в отчаянии душевном, ищут и не могут найти своего пути в жизни, в конечном итоге, найти Живого Бога, — потому что мы так холодны, миллионы людей остаются во тьме и холоде, в одиночестве и ужасе».

Это правда, друзья. Мы, поглощённые собственными бедами и радостями, очень редко оглядываемся вокруг, нечасто замечаем следы ночных слёз на лице у коллег, отворачиваемся от родных, которые сегодня почему-то «не в настроении», проходим, в сущности, мимо десятков людей — дома, на работе, в метро и на улицах… Мы проходим мимо людей, которые всю жизнь ждут, чтобы кто-то просто взял их на руки и отнёс поближе к исцеляющему источнику.

И не надо слишком драматизировать. Да, хорошо, если мы начнём ходить в дома престарелых, если навестим бездомных в приюте, если поговорим по душам с привычным нищим у привычного супермаркета. Но начать можно — с самых простых вещей, с самых близких людей. С тех, кто рядом. Это удивительно горько — то, что мы с годами отдаляемся друг от друга даже в семьях. Наши приятели становятся ближе родных жён, и наши папы с мамами привыкают жить одиноко — при детях, которых все уважают на работе, и ценят как хороших друзей.

Есть такой пронзительный рассказ у О. Генри, он называется «Маятник». Там супруг (ставший таковым два года назад) возвращается домой, и представляет, как наскоро поест, и уйдёт играть в карты с друзьями — главное только, чтобы жена сильно не ругалась, а-то ворчит всегда, что вечера проходят не вместе. И вот человек приходит домой, а жены-то и нет. Её маме стало плохо, и она уехала, наскоро накорябав записку «Чай на столе, мясо в холодильнике».

И муж вдруг прозревает. Он видит непривычный беспорядок, расчёску, забытую супругой перед зеркалом, распахнутый шкаф с её вещами… Мужчина вдруг понимает, как одиноко ему, и как одиноко, должно быть, его женщине, когда он, как последняя скотина, каждый вечер уходит играть в карты с друзьями…

Рассказ кончается грустно — жена неожиданно возвращается, потому что маме вдруг стало лучше, и главный герой снимает с гвоздя шляпу, и, как и собирался вначале, уходит к шумной компании, сигарам и скабрезным шуткам. Маятник, случайно замедливший ход, снова начинает качаться из стороны в сторону.

Оглянемся на свою жизнь, и остановим маятник, пожалуйста! Давайте быть участливыми к родным, давайте махать им, когда по утрам спешим по двору на работу, давайте радовать их маленькими сюрпризами, возвращаясь вечером. Не будем проходить мимо расслабленных, случайно наступая на край постели, и на ходу бросая «Простите, пожалуйста». Хотя бы так — а детдома, приюты и прочее — можно попозже, как сердце подскажет.

Как любить себя и ближнего?

Ну а тем, кто всё-таки один, скажем следующее. Скажем, что людей одиноких на свете быть не может. Ну просто не может — невозможно это. И Отец есть у каждого, и Мать — тоже. Вот если вы читаете это, а рядом так не хватает твёрдого плеча, или, наоборот, некого обнять и утешить — помните, Господь вас видит, вашу ситуацию видит, и пока не исправляет. И не исправляет, быть может, как раз для того, чтобы вы вырвались из этой ситуации, стали выше её, чтобы вы подняли глаза, и увидели, что над вами — Бог.

Когда человеку плохо, когда одиноко и страшно, когда больно и не на кого опереться — человек начинает опираться на Бога. И это прекрасно. И так должно быть. Надо — слышите, надо — когда в груди всё болит, когда сердце исполосовано предательством или чьей-то нелюбовью, когда некуда идти и не к кому спешить — надо бежать к Богу, надо обнимать икону и рыдать перед ней, всё-всё рассказывать Господу, Пресвятой Богородице и угодникам, и всю свою ситуацию класть к их ногам, передавать им свою боль, всю жизнь свою предавать в руки Божии.

И когда станет легче, и дышать захочется (а так всегда бывает после искренней молитвы), не забывайте, что ситуация эта, может, ещё немного (или много) продлится. Но Бог всё же в первую очередь не зло в мире пришёл исправить, а отношение человека к этому злу. Мы должны продолжать всё-всё принимать, как исходящее от Небесного Отца. «От Меня это было», помните?

Сегодня также память мученика Саввы Стратилата. Вот его истязали палачи (и было больно и страшно, наверняка) и ночью он молится-молится-молится в камере перед наступлением нового мучительного дня… И ему является Господь. И утешает его. Но — внимание — на следующее утро страдания продолжаются.

То есть Бог нас укрепит, поможет, даст нам радость и мир в Духе Святом, но если в одночасье внешнее не изменится, не улучшится — вы так и останетесь без семьи, или в болезни — не пугайтесь, не ропщите. Так надо, значит. А как вновь получить радостную помощь, вы уже теперь знаете.

Ведь 38 лет ждал тот парализованный помощи, и от каких-то страстей за эти годы избавлялся незаметно для себя, и что-то новое в жизни понимал, до чего-то доходил сердцем и умом. А потом пришёл Спаситель, и наступила развязка — счастливая и долгожданная.

Вот и к нам приходит Господь, стучится в сердца наши. Только обратим их нему, и воскликнем: «К Тебе, Источнику исцелений, прихожу, и вместе со всеми кричу: Всесильный Господи, слава Тебе!».