Церковь во имя Грузинской иконы Божией Матери города Казани

Современные паломники, прибывающие в Раифскую пустынь, прикладываясь к чудотворному образу Грузинской иконы Божией Матери, вряд ли помнят о том, что в довоенное время в Казани существовала церковь во имя этой иконы, находящаяся на Грузинской улице (ныне улица Карла Маркса). Она имела свою интересную и богатую историю. Об этом наш рассказ.

Церковь Грузинской иконы Пресвятой Богородицы была освящена в 1702 году. Местоположение ее определялось, как «за деревянным городом, в Красной слободе». Первоначально она была деревянной, неизвестен год построения каменной. В 1745 году Грузинская церковь имела придел в честь Святой Троицы. В это время она была пятиглавой. Сначала церковь была покрыта железом, затем — черепицей. При ней были устроены два придела — Троицкий и Митрофаниевский, а также колокольня в одной связи с храмом. Она была сожжена летом 1774 года повстанцами Емельяна Пугачева, долго стояла заброшенной. Не успели ее отстроить к 1838 году, как новая напасть —  городской пожар 26 августа 1842 года сильно повредил здание, и новый ремонт был совершен лишь через десять лет.

С высокой стройной колокольней, со стрельчатыми в ней пролетами и окнами в самом храме, Грузинская церковь стала производить весьма приятное впечатление, особенно когда была выкрашена в нежный розовый цвет и украшена снаружи изображениями святых. В 1908 году храм был обнесен художественной решеткой по проекту известного казанского архитектора Ф. Бечко-Друзина.[1]

Из памятников церковной древности внутри храма прежде всего выделялись серебряные напрестольные кресты. Старший из них относился к 1704 году и имел надпись:

«Построенъ сий крестъ Господен по благословению великого господина преосвященнейшего Тихона митрополита Казанского и Свияжского во граде Казани въ Красную слободу въ церковь Пресвятыя Богородицы Грузинския церковною казною и подаяниемъ благочестивыхъ христианъ лета 7212».

Другой крест построен рачением просфорницы Евдокии Петровой 31 сентября 1749 года. На нем были унизанные мелким жемчугом изображения Распятия и других моментов жизни Спасителя, связанные с Его крестной смертью.

Из икон наибольшим почитанием пользовалась храмовая Грузинская икона Божией Матери, находившаяся за правым клиросом. От нее происходили многочисленные исцеления. Какого она  была времени написания, об этом в начале XX века уже основательно подзабылось, единственное, что говорило об ее древности — икона была облачена в оклад, изготовленный в 1706 году. Такой же древности был образ Благовещения, обшитый шелком и позументом, висящий в притворе.

За левым клиросом находилась Казанская икона Божией Матери в богатом окладе, в ризе от 1772 года. По древности к ней приближались образа Смоленской Божией Матери и Казанской. Первый — с датой 1791 года в серебряной позолоченной ризе с сетчатым венцом, с выпуклыми изображениями Всевидящего Ока, короны и вазы, находился в главном алтаре; второй образ с окладом 1798 года был пожертвован известным университетским профессором Карлом Фуксом и висел на арке, ведущей в главный храм.

В ризнице хранилась также икона Василия Великого в серебряном окладе 1808 года. Эта именная икона происходила из известного рода Апехтиных. Любопытны были иконы святителей Казанских Гурия, Варсонофия и Германа в архиерейских облачениях из парчи и «мозаичная» икона «Моление о Чаше». Здесь Спаситель, ангел и спящие апостолы писаны на вырезанных из дерева фигурах, почва и скала — из уральских цветных камней. Это скорее всего была панорама, чем мозаичная икона.

Наиболее древними были Евангелия — 1731, 1735 и 1745 годов, все московского книгопечатания. Представлял интерес серебряный оклад Евангелия 1805 года. На верхней его доске имелись пять финифтиевых клейм в стразах с изображениями Воскресения Христова и четырьмя евангелистами. Застежками служили фигурки святых.[2] Особо древних рукописей не было. Метрические книги велись с 1782 года.

Из колоколов два имели надписи: 1) в 71 пуд с изображениями Святой Троицы, святителя Митрофана, Грузинской иконы Божией Матери и неизвестного святого имел надпись:

«Сей колоколъ лить во славу Святые Троицы иждивениемъ подполковника Николая Никитова Чичагова, вылитъ въ царствующемъ граде Казани, въ слободе Подлужной, въ заводе Луки Рукавишникова», 2) имевший весу 10 пудов, с трещиной: «Литъ в 1808 году въ городе Казани, мастеръ Иванъ Ефимовъ Астраханский».[3]

К слову, в  XIX столетии в Казани отливали колокола на заводах братьев Ивана и Ильи Астраханцевых, Стефана Дьяконова, Петра Корюхина, Разумова, Луки Рукавишникова, Тимофеева.

Как известно, в 1928 году в Казани начался слом субдоминантного религиозного ландшафта. За восемь лет в городе уничтожили более половины храмов, монастырей и мечетей. Все взрывы производил полк латышских стрелков, расквартированный в казанском кремле. Владимирский собор взорвали последним в городе, в апреле 1936 года. [4]

Летом 1932 году наступил черед и церкви Грузинской иконы Божией Матери.

Листая документы минувшего

«Начальнику конторы комжилстроя. 9 марта 1932 г. Президиум городского Совета предлагает немедленно приступить к разбору предназначенных для коммунального жилищного строительства церквей и мечетей. 1) Владимирский собор (Московская ул.); 2) Грузинская церковь (ул. К.Маркса); 3) Кафедральный собор (коридор по направлению к новому зданию областкома); 4) Воскресенская церковь (ул. Чернышевского); 5) Федоровский монастырь; 6) Спасский монастырь (в Кремле) передать коммунжилстрою, в случае неразбора Татбашшколой для надстроек… Зам. Предгорсовета  Муратов».[5]

Ныне на ее месте стоит типовой жилой четырехэтажный дом (№ 44 по ул. К.Маркса), по проекту архитектора Н.А. Баталова с отделением связи №15. Уж очень хороша она была в ретроспективном взгляде со стороны Театральной площади (ныне площадь Свободы).

К Грузинской церкви была приписана часовня в память избавления Государя Императора Александра II  от руки революционного разночинца 4-го апреля 1866 года, находившаяся между Дворянским собранием и старым оперным театром. Часовня была построена в 1868 году по проекту казанского губернского архитектора Грицевича. Ее тоже разобрали в начале 1930-х годов.

В своем повествовании об истории Грузинской церкви мы не можем не вспомнить одного из видных последних настоятелей храма протоиерея, и.д. должность доцента Казанской Духовной академии по кафедре пастырского богословия и гомилетики Александра Александровича Воронцова. Брат его, протоиерей Николай Александрович был настоятелем Петропавловского собора († 10 февраля 1916 г.).

Отец Александр многих прихожан крестил, венчал, отпевал в своей церкви. 18 августа 1917 года он участвовал в отпевании и погребении тела начальника казанского порохового завода, генерал-лейтенанта Всеволода Всеволодовича Лукницкого, погибшего при тушении крупного пожара, вспыхнувшего на заводе. [6]

Он пережил лихолетье октябрьских событий и скончался 31 марта 1919 года, похоронен на Арском православном некрополе. Его могила не сохранилась.[7] В памяти прихожан он остался добрым, отзывчивым и мудрым пастырем.

Неумолимое время до неузнаваемости видоизменяет среду обитания людей: стирая дома, молитвенные знаки, места их последнего упокоения.

И наш долг перед памятью благочестивых предков установить хотя бы на месте порушенного храма мемориальную табличку. Ибо, как сказано в Писании: «Аз есмь воскресение и живот; веруяй в Мя, аще и умрет, оживет. И всяк живый и веруяй в Мя не умрет во веки». (Ин. 11. 25 — 26).

* * *

В  Раифской  пустыни

«18 августа 1918 г. в ночь на Преображение Раифская пустынь подверглась налету отряда красноармейцев. «Гости» обшарили все помещения и кладовые монастыря, причем было взято все вплоть до зубной щетки, не говоря уже о предметах продовольствия, как: мясо, крупа, мука и т.д. Была уведена скотина, перерезаны все куры. Безчинствующие красноармейцы забирались в церкви, заходили в алтарь, не снимая шапок. Молодые монахи еще раньше покинули монастырь, старики же ничего не могли поделать с бандитами». [8]