Митрополит Феофан: Мы все должны с чуткостью относиться к беременным женщинам

Ведущий: В Казани 13 часов 7 минут и в студии казанского «Эха» Ренат Бакиров. Здравствуйте! Наш сегодняшний гость — митрополит Казанский и Татарстанский Феофан. Здравствуйте, владыка!

Митрополит Феофан: Добрый день, Ренат.

Ведущий: Не будем долго тянуть, давайте сразу к вопросам перейдем. Самая насущная, наверное, проблема, которая и на федеральном уровне, и на республиканском поднимается в последнее время — это тема абортов. Законодательный запрет абортов — с такой инициативой выступила Церковь, в том числе, в Татарстане собирались подписи за это. Скажите, пожалуйста, чем продиктована такая вот инициатива?

Митрополит Феофан: Вообще отношением Церкви к абортам на протяжении всего периода [её истории]. Давайте будем честны: что такое аборт? Кажется, в 2000 году пришли к такому заключению: если взять только зачатый эмбрион и затем взять пробу ДНК человека, скажем, 80-летнего возраста, и не показывать, не говорить, где какая проба, то структура ДНК — одинаковая. Свидетельство это чего? Что это уже жизнь, это уже зачатая жизнь человека.

Митрополит Феофан: Важно, чтобы в обществе формировалось отрицательное отношение к абортам

А теперь перейдем к следующему. Мы всё время говорим о праве: праве на слово, на самооборону, на демократические взгляды, о праве либерализма. Всё — право. Но, наверное, самое главное право, вокруг которого всё строится, это право на жизнь. Право на жизнь — это основное право, это фундаментальное право. Если мы теряем это право, значит, можно всё — можно ИГИЛ, где отрезают головы, где убивают детей, можно педофилию. Возможно всё, что хотите, если мы теряем право на жизнь.

А вот эти, зачатые — они уже люди. Не «материал» и не родинка какая-либо, не полип в теле матери, а человек в полном своем составе. Стоп! И представьте себе: мы всё время говорим о терроризме, о терроре, мы с ужасом смотрим. Я вспоминаю Беслан — сотни детей убитых. Как же жалко! И более миллиона официально сделанных абортов в России в год. Уж такого террора, наверное, не знает ни одна система. Свободно убиваем людей, — учтите! — зачатых людей. И это при всём том, что мы сейчас, наша страна конкретно, находится в демографическом кризисе. Подальше за Казанью, особенно за Уралом — огромные просторы. У нас всё есть: нефть, газ, море полезных ископаемых. Мы — самая богатая страна. Что, если там не будет людей? Мы даже не удержим свои территории.

Или другой вопрос: материнский капитал. Доброе дело? Очень, да, конечно. Мы поощряем рождение детей. А с другой стороны, через аборты, мы уничтожаем детей. С точки зрения вообще религиозного человека — не только христианина, не только православного — Вы знаете, в Католической Церкви еще более жёстко поставлена тема абортов, и в исламе. Почему в исламе многодетные семьи? Потому что убивать это грех, Господь дал жизнь, и только Он — хозяин жизни и смерти.

А потому сразу сейчас — не задавайте даже вопроса, я Вам отвечу, я знаю, что Вы хотите задать его: а как же быть, когда [аборт необходим] по медицинским показателям?

Ведущий: Да.

Участники видеомоста Москва — Казань обсудили проблему профилактики абортов

Митрополит Феофан: Но это совершенно разные вещи. Когда есть угроза жизни матери, и вообще, ребенку — это другие, это разные вещи. Здесь уже, конечно, медицинские показания являются в какой-то степени основанием. Но ведь что у нас происходит? К нам, священнослужителям, очень часто приходят в слезах молодые женщины и плачут: «Я сделала аборт». «Ну, а как это было?» «Да я и не хотела, а пришла в гинекологическую женскую консультацию, и врач просто настояла: “Вот, делай аборт. И зачем тебе надо [рожать]?”». Какие же здесь [показания] и где найти управу на этих врачей? Очень часто буквально насильственно или запугивают женщину, что у неё что-то «не так» или родится не совсем [здоровым ребенок], или же еще хлеще, другие аргументы: «Ну ты что, с ума сошла? Сейчас трудно жить, [не нужно] нищету плодить». А где же у нас вообще врачебная совесть?

Ведущий: Этика.

Митрополит Феофан: …клятва Гиппократа? Борись за жизнь, правда? И поэтому в этом плане тоже надо упорядочить, и надо проводить работы с такими горе-врачами, которые толкают на убийство. Поэтому вопрос — он гораздо шире. Не знаю, насколько я ответил, но это вот так.

Ведущий: В полной мере, да. Владыка, в этом плане позиция Церкви, получается, вступает, скажем так, в некое противоречие с позицией, например, детских омбудсменов по такому вопросу. Есть такие бэби-боксы. И у нас в Челнах, например, такой бэби-бокс, слышали о них?

Митрополит Феофан: Слышал, конечно.

Ведущий: Это вот то место, где можно ребенка оставить и уйти анонимно. Как Церковь относится, как Вы лично относитесь к этим бэби-боксам? Нужно их запрещать?

Владимир Легойда: Запрету бэби-боксов должна сопутствовать помощь матерям, оказавшимся в сложной ситуации

Митрополит Феофан: То же самое, отношусь негативно. Что такое бэби-боксы? В какой-то степени мы развращаем наших юных матерей. Потому что вроде как «выплюнул» — отнес, и там он будет в этом бэби-боксе, неизвестно, что и как. Вы мне сразу зададите вопрос: а как же помойки? А как же, если выбрасывают? Друг мой, давайте будем совершенно честными: это явление все-таки не постоянное, это исключительные варварские случаи. А бэби-боксы у нас будут развращать общество в целом. Во что мы их превратим? В некие такие комплексы, инкубаторы, что ли? Да? Вот родила и туда бросила, а там, в бэби-боксе — разбирайтесь.

Ведущий: Но зато от абортов может спасти.

Митрополит Феофан: Так послушайте, от абортов-то можно по-другому [удерживать]. Должна быть разъяснительная система, которая работает вот с этими несчастными женщинами, которые хотят избавиться от ребенка. И что надо делать? Я Вам скажу, что Церковь делает. Надо иметь, допустим, квартиры, дома для таких матерей. Родила она, боялась: «А куда я пойду? Стыдно там, и дома не примут меня». А у нас есть квартирочка какая-нибудь. Мы ее приняли, помогаем ей питаться, помогаем ей малыша воспитывать и [можем] показать, как надо воспитывать. Она покормила грудью месяц, два, а уж [через] полгода ни за что вы не отнимете у неё этого ребенка! Она уйдет счастливая, что у неё есть родная кровинка.

Вот в этом плане надо работать всему обществу — и Церкви, и государству, и бизнесу. И, самое главное, это должна быть наша такая профилактика, чуткое отношение. Вот, что надо делать.

Ведущий: Вы упомянули в начале беседы о Беслане, 12 лет в сентябре со дня этой трагедии. И слышали, наверное, тоже, что «Матери Беслана», общественная организация, выходила на митинги, выходила на какие-то свои акции с требованием все-таки довести расследование до конца, по поводу того, кто же был виноват в том, что дети погибли в результате штурма — не штурма. Вы там были ведь. Скажите, пожалуйста, какое Ваше отношение к этой проблеме?

Митрополит Феофан: главное чудо я видел в Беслане

Митрополит Феофан: Первое самое отношение к этой проблеме: это ад, который пришлось пережить — не видеть, а пережить. Потому что на своих руках под градом пуль, когда убивали, и рядом убивали спецназовцев, я тоже выносил детей из этой школы. И Господь меня сохранил, я всегда благодарен [буду Ему]. Но я видел этот ужас и ад, действительно, когда вошёл в школу и увидел горящих, бегущих, разорванных детей в этом злосчастном спортзале. Это по-человечески невозможно передать.

Вот [отвечу] на вопрос: кто прав, «Матери Беслана»? Я с ними очень много работал, встречался, через полгода я многих из них повез в Иерусалим. Вся проблема заключается сейчас в том, что эту организацию превратили в политический жупел. И вот это уже плохо, потому что на этом, на этой большой беде играют те, кто хочет, в какой-то степени, заложить недоверие в целом к власти. Так, помните, один некий персонаж появился — Вы знаете, не буду называть даже имя — [который] обещал «Матерям Беслана» воскрешать их детей.

Ведущий: Да, было дело.

Митрополит Феофан: Я помню, у меня была такая передача, на «Первом» в программе, кажется, с Малаховым. И пригласили этого человека тоже на эту передачу, и я был, поскольку там [в Беслане] был. И он «научно» начал говорить: «Я воскрешу этих детей, и их увидят живыми». Я обращаюсь к Андрею Малахову, говорю: «Слушай, Андрей, а тут поблизости есть морг?» Он говорит: «Владыка, Вы что? Какой морг?» Я говорю: «Самый настоящий морг». «Ну, и что дальше?», — говорит. Я говорю: «Всё очень просто. Человек говорит, что он воскресит. Несите сюда человека, желательно, чтобы дня 3-4 назад он уже умер. Кладите его сюда, перед нами, и пусть этот “чудотворец” воскресит у нас на глазах, перед телекамерой, на всю страну, этого мертвеца. И тогда, конечно, мы поверим, что действительно новый чудотворец явился. А если нет — это шарлатан, которого надо сажать в тюрьму, чтобы он не играл на чувствах, на беде».

Так вот, что касается «Матерей Беслана»: кто прав и кто виноват. Ясное дело, что государство не является государством-убийцей, как хотят представить. А та беда, которая сложилась... Кто виноват, когда сейчас то же самое на Ближнем Востоке?

Ведущий: В Алеппо именно.

Митрополит Феофан: И не только в Алеппо. Кто виноват? Виноват тот, кто взял в руки оружие, чтобы бороться за какую-то «правду». Борись, но методами парламентаризма, мирными, без оружия, без смерти. Вот, кто виноват! Терроризм, который не имеет ни лица, ни национальности — он и веры не имеет, и Бога не знает. Это дьявольское изобретение, там — корни беды Беслана.

Ведущий: Звонок примем. Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста, и говорите, Вы с нами. Алло?

Слушательница: Алло, здравствуйте.

Митрополит Феофан: Здравствуйте.

Слушательница: Вот у меня такое мнение. Дело в том, что я — послевоенный ребенок…

Митрополит Феофан: Так же, как и я.

Слушательница: Во времена Сталина тоже запрещали аборты. Моя свекровь сделала несколько абортов. Делала, прерывала беременность благодаря своим хитростям. То есть, жить было негде, кормить детей — тоже [нечем]. У неё уже было четверо детей, а во времена Сталина запрещали аборты. Тем не менее, женщины ухитрялись делать аборты у каких-то бабушек.

Вы хотите запретить аборты. Но дело в том, что какие-то причины для прерывания беременности у человека существуют. Надо эту причину выяснить, и устранить эту причину. Тогда…

Митрополит Феофан: Спасибо большое.

Ведущий: Да, вопрос понятен.

Митрополит Феофан: Спасибо большое. Ваш вопрос совершенно понятен. Так вот, я уже говорил, что надо, конечно же. Но не может быть причина: вот, жить негде, [потому] давайте убьем. Давайте вещи называть своими именами. Так ведь мы дойти можем — знаете, что? — до каннибализма: есть нечего, значит, давайте… Это жуткая совершенно психология будет в нашем обществе.

А что касается… Вот, мы говорим о причинах: конечно же, если это медицинские показания. А что касается как раз того, о чём говорят «нищету плодить»… Вот, мы плодили, у нас в семье шестеро детей было, послевоенный я ребёнок. Всё было разрушено в Курской области, а здесь хотя бы не было войны и бомбёжек. Всё было разрушено, всё говорили: «Ну, как же?» Выросли все до одного, счастливы все до одного, и рады, что нас много. И слава Богу! Может быть, благодаря тому, что были запрещены аборты, мы не деградировали как раз по признаку [количества] населения. Демографически не упала совершенно в яму наша страна после войны. Это тоже наша национальная безопасность. И, пожалуй, самая главная — рождённые дети. И вот эту национальную безопасность надо нам сохранять и отстаивать.

Ведущий: Звонок ещё один у нас есть. Здравствуйте, говорите, пожалуйста.

Слушатель: Алло! Здравствуйте.

Митрополит Феофан: Здравствуйте.

Слушатель: Меня Вадим зовут, мне уже 80 лет. И я давно хочу Вас спросить. Вот я с детства боюсь вот этих ликов святых и в церковь поэтому боюсь ходить. Чем объяснить такое?

Митрополит Феофан: О, это вопрос, конечно, очень сложный, дорогой Вадим! Что такое лики святых? Это люди, которые прожили чистую, непорочную жизнь, а боязнь, которая у Вас появляется — от церкви, от ликов святых. Ведь мы живем в двух мирах. С одной стороны, это Бог, Который несёт добро, несёт радость, несёт мир. С другой стороны — дьявол. И вот как раз то, о чём Вы говорите, это влияние дьявола.

Друг мой, дорогой Вадим, Вам — 80. А Вы как-нибудь себя переборите — я не знаю, крещенный Вы или нет — и зайдите в храм, постойте несколько минут, представьте себе, что [наедине] Вы и Бог. Вам — 80, но это же рубеж, когда надо переходить… Живите до 100, может быть, и больше. Живите! Я желаю Вам многих-многих лет ещё. Но, к сожалению, такова наша физика, что к нам приходит старость. А там — иной мир, там надо будет совершенно по-иному строить взаимоотношения. Взаимоотношения по ту сторону черты земного нашего бытия зависят от того, с каким багажом мы прошли свой земной путь.

Ведущий: Спасибо, владыка. Давайте сейчас, в том числе, о международной повестке. Упомянули мы уже Алеппо, чуть-чуть о Сирии поговорили. Скажите, пожалуйста, что нужно делать России, её войскам? Следует ли выводить, как говорит Запад, или всё-таки следует до конца всё довести?

«Сохранение веры — это сохранение идентичности народа»

Митрополит Феофан: Нам Запад очень много, что рекомендовал. Нам Запад рекомендовал полное разоружение в то время, когда наращивал свой потенциал. Нам Запад рекомендовал, что: «Всё, мир без оружия», — а сам подбирался к границам с грозным оружием, непосредственно на наши рубежи. Поэтому нам Запад говорит о том, что: «Вы должны уйти из Сирии и дать свободное самоопределение сирийскому народу». Мы об этом и говорим, о свободном.

Дорогие мои, а знаете ли вы, что на Ближнем Востоке, к великому сожалению, идет тотальное уничтожение христиан вот этими «игиловцами»? Это же трагедия для человечества! Веками, тысячелетиями на Ближнем Востоке жили вместе, а сейчас [проповедуется] идеология человеконенавистничества. А что такое Сирия? Это регион, близкий к нам. И мы говорим: «Давайте, мы уйдем», — в ответ на: «Уходите вы из Сирии»? А кто придет? Кто придет? Вот эти головорезы, для которых нет ни Бога, ни чести, ни совести, с дьявольскими поступками. Они укоренятся там. Но они же не успокоятся, они чётко и ясно говорят, что им нужно мировое господство. А завтра перебазируются сюда к нам, да? И что нам делать? Вновь польётся кровушка на земле России великой.

Поэтому ещё раз: защищая сирийский народ, мы защищаем свою страну. Вот об этом мы не должны с Вами забывать.

Ведущий: Звонок давайте мы примем. Но ответим на вопрос уже после перерыва на московские новости. Здравствуйте, говорите, пожалуйста.

Слушательница: Здравствуйте.

Ведущий: Здравствуйте.

Слушательница: Меня зовут Раиса Васильевна, мне 76 лет. Я хочу спросить у Вас: Россия когда уйдет из Украины? Там не супостаты, там не бандиты. Когда Россия уйдет из Украины? Там гибнут наши ребята!

Ведущий: Спасибо большое. Сможем в минуту уложиться, ответить?

Митрополит Феофан: За минуту ответить? Я думаю, что значит «когда Россия уйдет с Украины»? Там русские люди, которые живут во множестве, особенно на юго-востоке Украины. Вы как понимаете, они что, должны уйти с Украины? Да? Я не думаю, что это надо делать. А как Вы думаете, что, [нужно] оставить этих людей? Вы посмотрите, что творилось там! Оставить на произвол, чтобы их убивали? Не думаю, что [это] справедливо будет. Но ведь сейчас идут переговоры, сегодня как раз Путин находится в Берлине, и [поднимается] вопрос о Минских договоренностях. Наверное, все-таки надо [действовать] мирным путем. И Украине — дать гарантии безопасности тем, кто находится на юго-востоке. Это самый верный и спасительный путь. Храни вас Господь.

Ведущий: Перейдем, скажем так, в Россию, в Татарстан, может быть, даже конкретно. Давайте сначала на федеральном уровне поговорим — о том, что обсуждалось и на московском «Эхе», и в других СМИ. Поставили в Орле памятник Ивану Грозному. Иван Грозный для Татарстана — отнюдь не чужая фигура, как и для всей общественности российской. Вы одобряете, не одобряете?

Патриарх Кирилл поддержал установку памятника Ивану Грозному в Орле — власти регион

Митрополит Феофан: Вы знаете, что? Я не могу совершенно однозначно сейчас ответить — честно говорю — одобряю или не одобряю. Это настолько глубинный вопрос, он требует и философского осмысления, и религиозного осмысления, и исторической правды. Поэтому я хотел бы сказать только одно, что не должно быть вот так — «стенка на стенку». Лучше всего спокойно, может быть, в диалоге, может быть, в спорах, но разобраться. Но не стенка на стенку. Одни [видят] только белое, другие — только чёрное.

Человек в своей жизни, он многогранен. Многогранен. Конечно, никогда не одобрю, когда летят головы неповинных людей. Я, конечно, никогда не одобрю, когда один из величайших святых наших, митрополит Филарет, был убит или задушен даже — конечно, никогда не одобрю. Что касается государственных заслуг — конечно. Что касается Казани и Ивана Грозного — это эпоха. Вот такая она была, эпоха, к сожалению, я ещё раз говорю. Лучше бы, чтобы вообще войн этих не было… Но была ведь и эпоха другая, когда 300 лет [ига], что там говорить. Тоже было.

Ведущий: Было.

Митрополит Феофан: И тоже была эпоха. Поэтому, если мы сейчас начнем: «Ах, вот это было» — так мы давайте всё закопаем, всё будем отвергать и имени не вспоминать? Наверное, на всё на это стоит смотреть чисто философски. Вот тогда мы найдем взаимопонимание.

Ведущий: Да. Давайте звонок примем. Здравствуйте, вы с нами говорите.

Слушательница: Здравствуйте.

Митрополит Феофан: Здравствуйте.

Слушательница: Меня зовут Тамара, я из Казани. Владыка, я хотела бы узнать: у нас раньше были очень часто ярмарки православные, где-то два раза в год. А сейчас уже давно их нет. Будут они ещё?

Митрополит Феофан: Я сразу отвечаю: ярмарки будут. Но я Вам предлагаю обратить внимание: за этот год, пока я здесь, сколько различных мероприятий у нас прошло! Давайте будем честными, ведь не всё же [ярмарки]. А то у нас всё время превратилось в стране, в целом, в «торгуем да охраняем» или «веселимся и продаем». Одни, смотришь, дискотеки, торгово-развлекательные центры. Так и с ярмарками.

Посмотрите, сколько — ещё раз повторяю — было мероприятий за этот год, общественно значимых для православных Татарстана: стоит только сказать о визите Святейшего Патриарха Кирилла. Стоит сказать и о начале строительства Казанского собора. Ведь это же всё требует и подготовки, и человеческих сил, и ресурсов. И мы должны все-таки подходить благоразумно. Я думаю, что найдем время и для ярмарок. Но ярмарки не должны быть базаром. К сожалению, что бывало на ярмарках? Непонятно кто, какой, с какими «святыми» стоит и что проповедует иногда… Если уж ярмарка, то даже выставка она больше. Так давайте мы покажем церковную культуру, церковные книги, церковную утварь. А когда на ярмарках не пойми какой базар начинается, наверное, это… Если они и [называются] ярмарками, выставками, то их надо организовывать цивилизованно и красиво. Вот это будет, и ярмарки будут.

Ведущий: Митрополия будет заниматься, наверное, всё-таки, своеобразным модерированием тех, кто будет продавать?

Митрополит Феофан: Обязательно… Вся проблема заключается в чём? Нередко на эти ярмарки начинают пробираться шарлатаны, которые никакого отношения не имеют к Церкви. Мало того, еще делают на этом просто-напросто бизнес. Такого не должно быть, правда?

Ведущий: Еще бы! Здравствуйте, говорите, пожалуйста. У нас есть еще один телефонный звонок. Вы с нами. Алло, вы в эфире.

Слушатель: Алло, здравствуйте.

Ведущий: Здравствуйте.

Слушатель: Честный отче, благословите.

Митрополит Феофан: Бог благословит.

Слушатель: Я хотел Вам большое спасибо сказать. Я наблюдаю за Вашим приходом: как Вы в Татарстан перевелись, Вы очень много полезного сделали, и в плане монастырей вот тоже. Я наблюдаю за Вашими действиями. Очень много хорошего, и эту вот роскошь всю убрали. Благое дело делаете, вот за это хотел очень Вам большое спасибо сказать.

Митрополит Феофан: Спасибо, дорогой, молись за меня, чтобы Господь помогал.

Ведущий: А вопрос у вас есть?

Слушатель: Спасибо.

Ведущий: Вопроса у вас нет, я правильно понял? Хорошее слово — это тоже приятно. О монастыре сказал наш слушатель. Раифский монастырь. К сожалению, скончался отец Всеволод.

Глава Татарстанской митрополии совершил отпевание наместника Раифского монастыря архимандрита Всеволода (Захарова)

Митрополит Феофан: Первое, что хочу сказать: для меня смерть [архимандрита] Всеволода — это большая потеря и как для руководителя, и как для человека. Это действительно был неординарный человек. Действительно был человек с большим сердцем. Действительно был человек, который искренне заслуживал и заслуживает уважения. Но мы не можем Богу приказать, так Господь распорядился. Я как-то говорил, что Бог лучше знает. Ведь посмотрите, когда он ушел из жизни? Как спелый плод, созревший, скажем так, на пике его славы. Вот Господь таким его забрал, и он таким останется в сердцах людей. Это что касается отца Всеволода.

Теперь, что касается монастыря. Поверьте, не так просто найти [подходящую] фигуру на должность наместника монастыря. И на эту тему я постоянно консультируюсь со Святейшим Патриархом. У нас есть комиссия по делам монастырей, которую возглавляет наместник Троице-Сергиевой лавры архиепископ Феогност. И вопросом подыскания наместника занимаюсь, в общем-то, не только я, но и наше церковное руководство. Есть кандидаты, вот сейчас мы их просматриваем. Сейчас уже не то, чтобы практика, а больше официальная норма, когда [сразу] не ставят. Вот я, допустим, как митрополит представил кандидата, и его сразу утвердили автоматом — [такого] нет. Сейчас я представил, а его возьмут на месяц, а может и на два, в какой-нибудь известный монастырь, под око опытных духовников. И со стороны на него посмотрят, что же из него выйдет? Он может быть хорошим человеком, неплохим монахом, но руководитель из него может не получиться. Это очень важно.

Поэтому еще раз повторяю: Бог даст. Но монастырь живёт настоящей монастырской жизнью, всё так, как было, все традиции, всё то благочестие, которое было в Раифе, всё то благолепие и красота — они не просто сохраняются, а, может, где-то и улучшаются, как это положено. Поэтому, Богу содействующу, перст Божий укажет, кто же будет вместо отца Всеволода и когда.

Ведущий: Давайте примем последний на сегодня звонок. Здравствуйте. Так, нет, сорвался звонок у нас, к сожалению. Видимо, не успеваем мы больше уже принять. По Раифе только один вопрос: это будет человек из монастыря, это будет человек из другого региона, из митрополии?

Митрополит Феофан: Во-первых, как [благословит] Святейший Патриарх, как [скажет Синодальная] комиссия. Поэтому я даже не могу на этот вопрос ответить, не один я участвую. Вот если бы это было моё единоличное право, тогда бы я сказал: будет так или так. А поскольку работает комиссия, поскольку Святейший Патриарх лично смотрит, то, ещё раз повторяю, будет видно. Но желательно, чтобы это был человек — и это моя тоже просьба к Святейшему Патриарху — который имел бы обязательно монастырский опыт духовной жизни, чтобы он имел опыт административного управления и чтобы этот человек имел духовное образование. Это тоже сейчас одно из условий. Наместником монастыря не может быть [монах] — это уже официальное требование — если у него нет высшего духовного образования.

Ведущий: На самом деле правильно. Верно?

Митрополит Феофан: Конечно. Очень много людей приходит.

Ведущий: Везде такие же требования.

Митрополит Феофан: Конечно.

Ведущий: К сожалению, заканчивается время нашего эфира, множество вопросов ещё осталось. Надеюсь, мы в последующих эфирах еще по ним поговорим. А я напомню, у нас в гостях сегодня был митрополит Казанский и Татарстанский Феофан. Спасибо Вам, владыка, и до встречи.

Митрополит Феофан: Я благодарю всех наших радиослушателей. Божьего вам благословения. Главное, други мои, запомните: храните мир, спокойствие и единство в наше тревожное время, что является самым главным. «Эху Москвы» казанскому желаю также творческих успехов. И Вас, Ренат, благодарю, Вы замечательный ведущий.

Ведущий: Спасибо Вам, Владыка.

Митрополит Феофан: До свидания.

Ведущий: До свидания.