Митрополит Феофан: Мне не верится, что первообраз Казанской пропал бесследно

— Владыка, визит Святейшего Патриарха Кирилла в Казань 20-21 июля этого года стал, очевидно, самым важным событием церковной жизни республики в уходящем году. Как известно, большое видится на расстоянии, и теперь по прошествии трех месяцев после окончания визита, наверное, можно подвести его итоги. Не могли бы Вы рассказать, какие ожидания связывались с первосвятительским визитом и каковы были его результаты?

Визит Святейшего Патриарха Кирилла в Казань

— Этот визит был очень важен, и не только для Татарской митрополии, но и для всей Русской Православной Церкви. Почему? Зайдите в любой православный дом — редко где вы не найдете Казанской иконы Божией Матери. Обратитесь к страницам истории — и поймете, как часто этот образ был предводителем наших побед. Поэтому визит Святейшего Патриарха явился знаковым событием. Ведь что произошло? Во время этого визита был заложен собор на месте явления Казанской иконы.

А теперь давайте вспомним, когда была обретена икона, кто первым принял ее на руки. Это был священник, который станет сначала архиепископом Казанским, а затем всероссийским Патриархом. Приближалось Смутное время. Сама Царица Небесная явилась в Казани для того, чтобы стать в трудные времена Защитницей России. Священномученик Патриарх Гермоген принимает икону, будучи еще приходским священником, а впоследствии благословляет ею предводителей народного ополчения — Минина и Пожарского, на защиту Отечества.

Интервенция, внутренние неурядицы, льется кровь и, кажется, вот-вот страна распадется на отдельные части. С Божией помощью все поправилось: Россия была освобождена от незваных гостей, распри прекратились, воцарился законный порядок, и народ обратился к созидательной жизни.

Имеет ли это отношение ко дню нынешнему? К сожалению, да. Мы видим, как сегодня неспокойно в мире. Россию отовсюду зажимают в тиски, обвиняя во всех грехах: то санкции, то какие-то грязные игры вокруг Олимпийских игр. Наших спортсменов не допускают до Паралимпиады. И что случается? Первосвятитель Земли Русской Святейший Патриарх Кирилл приезжает в Казань и совершает закладку собора — дома Богородицы на том месте, где явилась Казанская икона.

Повторюсь, что именно сейчас очень важен был этот визит. До пятнадцати тысяч человек крестным ходом от Кремля со списком чудотворной иконы шли к месту закладки собора. Это надо было видеть — духовное небо соединялось с землей, и было ощущение, что Сама Богоматерь здесь. Святейший Патриарх огласил грамоту, которую заложили в капсулу, а затем в своем слове подчеркнул, что это новая страница в жизни не только Татарстана, но и всей Русской Православной Церкви.

— Год назад, на встрече с первым президентом Татарстана М.Ш. Шаймиевым Вы подняли вопрос возрождения Казанской духовной академии. Что сейчас можно сказать об этом проекте?

— Со своей стороны я постараюсь сделать все, чтобы Казанская духовная академия была возрождена. К счастью, в этом вопросе мы находим понимание у руководства республики, ведь успех этого проекта — это в том числе и достоинство и честь республики. Академию надо возрождать обязательно в соответствии со статусом Казани как третьей столицы России. Ведь когда-то Казанская духовная академия была одной из лучших не только в нашей стране, но и за ее пределами.

Судите сами — академия создаст множество дополнительных каналов межконфессионального взаимодействия, новые возможности для научной работы и международной деятельности. Безо всякого сомнения она станет еще одной визитной карточкой нашей республики, так же, как и исламская академия в Болгаре, работа по созданию которой уже идет полным ходом. Мы приветствуем эти усилия мусульманского образовательного сообщества республики, поскольку они направлены на то, чтобы не посылать нашу молодежь учиться неизвестно куда, а взращивать ее у себя, на основе наших традиций.

В настоящее время в Казанской семинарии добротный профессорско-преподавательский состав, много педагогов из университета, других вузов Казани. Но чтобы наряду с бакалавриатом и магистратурой была еще и полноценная аспирантура, надо готовить профессуру, кадры. На это мы сейчас и нацелены, потому что можно иметь прекрасное здание, хорошую материально-техническую базу, но если нет духовно-интеллектуальной составляющей, это будет не академия, а ее имитация.

Одним из важных шагов на пути к открытию академии должна стать государственная аккредитация семинарии. Решение выходить на аккредитацию было принято на самом высоком церковном уровне, и в настоящее время мы в тесном сотрудничестве с Учебным комитетом Русской Православной Церкви начинаем этот процесс.

— А как обстоят дела с начальным и средним православным образованием? Есть ли возможности получить необходимые знания для тех, кто должен будет трудиться на педагогическом поприще — преподавать Основы православной культуры или работать в воскресных школах?

— Что касается православного образования в епархии, то важным шагом в плане его развития стало открытие при семинарии отделения дополнительного образования, которое начало работу с октября. Обучение здесь осуществляется по программе полубакалавриата по направлениям подготовки миссионеров и катехизаторов и рассчитано на 4 семестра (два года). Мы очень рассчитываем на то, что выпускники этого отделения, получив необходимые знания, придут на приходы и станут преподавателями воскресных школ.

Когда я еще только собирался ехать в Татарстан, то уже был наслышан об особой позиции руководства республики относительно преподавания в средних школах предмета «Основы православной культуры». Но по прошествии более чем года своего пребывания на Казанской кафедре могу сказать: во многом проблема заключается в нашей недостаточной активности. Мы неоднократно вели разговор о взаимодействии с Министерством науки и образования республики, чтобы найти приемлемые для государства и Церкви формы сотрудничества. Но даже если пока не удается ввести в общеобразовательных школах «Основы православной культуры», то, по крайней мере, необходимо активно, вдумчиво, настойчиво и грамотно развивать воскресные школы, а там, где это возможно, — особенно в крупных городах — открывать православные гимназии.

— Часто говорят, что преподавание основ традиционных конфессий в школах Татарстана внесет раскол в ряды учащихся. Насколько, с Вашей точки зрения, этот аргумент является весомым?

— Не нужно пугать людей межнациональным разделением. Если мы будем в школах исполнять принятый на федеральном уровне закон, дающий каждому ребенку — в соответствии с выбором его родителей — право на изучение основ той или иной традиционной конфессии, то это нас не рассорит, а будет способствовать пониманию детьми многообразия творения Божия, многоликости современного российского общества.

В наших храмах и воскресных школах мы говорим, что надо любить всех и особенно тех, с кем мы живем рядом, бок о бок. Мусульмане — это наши братья, мы все граждане России, жители Татарстана — одна семья. И ни в одном приходе детям не делается прививка неприязни или антагонизма к последователям ислама. Наоборот, там учат доброжелательному и уважительному отношению к носителям другой религии, другого языка, другой культуры.

Беда, когда в подворотнях и подвалах нашим детям прививают искаженные религиозные ценности. Дети, посещающие воскресную школу, с самых юных лет впитывают заповеди: «не убивай», «не укради», «почитай отца твоего и мать твою». Кто-то мне скажет, что это клерикализация общества. Но давайте лучше будем использовать не заимствованный с запада термин, а близкое нам понятие — воцерковление. Статистика говорит о том, что среди выросших в церковной ограде детей на порядок меньше наркоманов, алкоголиков, тех, кто бросает родителей или совершает террор против собственных чад — аборты. Разве это плохо для нашего общества? Духовно крепкая и нравственно развитая молодежь — это здоровая ветвь на древе нашего народа.

Некоторым силам очень важно сейчас разнуздать наше общество, чтобы потом было легче его взнуздать и им управлять, а управлять, как известно, легче всего безнравственным человеком. Так поступают бандиты: сначала кровью повяжут, втолкнут в преступную группировку, а оттуда уже никуда не денешься. Поэтому правильные ориентиры в религиозных вопросах нужно задавать с детства. Ведь у каждого человека рано или поздно встает вопрос о правде жизни, о смысле бытия. Поэтому когда с детства у ребенка заложен фундамент духовно-нравственных ценностей, ему будет проще найти ответы на эти вечные вопросы.

Порой можно услышать от иных ревностных не по разуму чиновников: «Оставьте вашу веру себе. Не надо трогать детей. Подрастут и сами определятся, какую веру исповедовать и как им жить — с Богом или без Бога, с мечетью или без мечети, с Церковью или без Церкви». Я задам простой встречный вопрос: а зачем вы тогда делаете вакцинацию ребенку от оспы, от других болезней? Пусть себе так живет. Пронесет, значит, не надо было и прививку делать. Заболеет оспой — тогда и будем его лечить.

Вот о чем нам надо заботиться не только в семьях и в школах, но и на всех уровнях власти. Укорененность в традиционных ценностях, приверженность принципам правды Божией является наилучшим хранителем и отдельного человека, и семьи, и государства в целом. Ибо самая главная ценность общества и государства — это не запасы нефти и газа, а нравственно здоровые люди, которых, к сожалению, нам сейчас так не хватает.

— Поскольку Вы затронули вопрос о сферах общей ответственности Церкви и государства, разрешите спросить, как Вы оцениваете уровень церковно-государственных отношений в Татарстане?

— Я благодарен Президенту нашей республики за добрые взаимоотношения, которые сложились у нас с первых дней нашего знакомства. Самым ярким выражением взаимопонимания по основным вопросам взаимодействия Церкви и государства является наша общая инициатива — воссоздание Казанского собора на месте явления чудотворной иконы Пресвятой Богородицы. При поддержке Р.Н. Минниханова в настоящее время идет капитальный ремонт в Казанской семинарии, реализуются и многие другие проекты.

В Татарстане уделяется большое внимание профилактике религиозного экстремизма и терроризма. Считаю это очень правильным подходом. На мой взгляд, многим странам мира, в которых совместно проживают представители разных этносов и конфессий, стоило бы приехать к нам и перенять опыт нашей республики.

В многоконфессиональном обществе всегда очень опасно допускать перекос в сторону какой-то одной религии. И руководство Татарстана — конечно же, в тесном контакте с лидерами традиционных конфессий, в первую очередь, православия и ислама — много делает для поддержания межконфессионального баланса. Ведь стоит кому-то ослабить позиции, как у другого может появиться эйфория ложного превосходства, тенденция к обособлению. Образно выражаясь, может сформироваться некий кокон, и неизвестно, какая личинка в нем может зародиться.

— Вы упомянули о важности межконфессионального баланса. А на какой основе, с Вашей точки зрения, следует вести диалог с представителями иных конфессий?

— Из чего мы должны исходить при обсуждении межконфессиональных вопросов? Адам — праотец для всех нас, родоначальник человечества. Поэтому всякие разделения в мире, которые являются болезненными для того или иного этноса, приносят боль всему человечеству. Найдена пробирка с непонятным веществом — и сотни тысяч в Ираке гибнут. У кого-то возникло желание установить новый миропорядок  —  и стерта с лица земли Ливия.

Мы видим, что стремятся сделать с Сирией, что происходило в Египте, Ираке и многих других странах. Я часто слушаю сводки с Ближнего Востока — он для меня дорог, потому что я был представителем нашей Церкви и в Сирии, и в Египте. Да что там Египет? — Посмотрите, что творится на Украине, в Донбассе! Когда происходит вброс «общечеловеческих» ценностей, чуждых культурному, историческому и нравственному состоянию народа, мы получаем ненависть и страдание. Народу хотят навязать извне некие цивилизационные стандарты, которые должны его якобы осчастливить. Но всем давно уже пора понять: мир и порядок будет там, где народ сам выбирает свой путь развития, хранит свой суверенитет, культуру и ценности, охраняет свою историческую территорию. Ведь данная Богом народу земля — это важнейшее объединяющее начало для каждой нации, и отламывать ее по кусочку нельзя.

Мы, граждане России, должны вынести урок из 1991 года, чтобы больше никогда этого не повторилось.

— Сегодня много говорят об угрозе столкновения цивилизаций. Что бы Вы могли сказать по этому поводу?

— Столкновение цивилизаций — очень опасное явление. Есть большая проблема, которая начинает все сильнее проявляться вообще в западном мире, особенно же у гегемонов мировой политики — это исходящая от них волна неприязни, идущая параллельно с наращиванием экономической, военной, политической и финансовой мощи и влияния.

Поэтому тем странам и народам, которые считают себя законодателями жизни, следует пересмотреть свое отношение к другим нациям, их культурам и религиям, и вступить с ними в настоящий, серьезный, взаимоуважительный диалог. Только на основе такого диалога можно выйти из того ада, в который сейчас погружен Ближний Восток. Но проблема сегодня касается не только Ближнего Востока. Посмотрите на волну беженцев в Европе — все возвратилось бумерангом.

В конце сентября в Москве состоялось очередное заседание православно-мусульманской комиссии, на котором я возглавлял делегацию Русской Православной Церкви. Мы много обсуждали события на Ближнем Востоке, и мне вспомнилось, что 15-20 лет назад я мог свободно гулять и по Дамаску, и по Каиру, и тогда совершенно невозможно было представить, что мирные и спокойные Египет или Сирия станут подобием ада. Это схоже с тем, что было у нас во время Гражданской войны. Я напоминаю об этом, чтобы вы понимали, к чему может привести конфронтация на религиозной почве.

Мне вспоминается также и моя поездка в Багдад в 2003 году. Я побывал там буквально за несколько часов до начала бомбардировок. СМИ во всю трубили: там голодают, там народ бунтует — все плохо, надо свергать правительство. Решил пройтись, своими глазами посмотреть, как люди живут — благо общаться мог и по-арабски, и по-английски.

Моим глазам предстала удивительная картина: довольно большая семья — человек 15 — строит дом. Я спросил у старика, который руководил строительством: «Что вы делаете?» Он отвечает: «Разве не видите? Дом строим». Я немножко смутился: «Дом? Но на пороге война, начнут бомбить — и дом разрушится. Может, не стоит пока?» — «Нет, мы будем строить». — «А это кто?» — «Это мои сыновья и внуки». — «Вдруг их тоже убьют, как же тогда? Дом для кого?» И у меня в ушах до сих пор ответ этого старика: «Убьют, разрушат? Мы новых нарожаем детей, мы новый дом построим. Но мы свою веру и страну сохраним!»

Какая твердость! Вот, с кого нужно брать пример. Верность нашим традициям должна проявляться отнюдь не только в фольклорных мероприятиях. Они, конечно же, нужны, но двигателем народной жизни является вера. Посмотрите на наши старинные храмы, признанные шедеврами мировой архитектуры. Что вдохновляло великих зодчих, таких как у нас, в Казани? — Вера. А уже на фундаменте веры, духовных ценностей развивалась и культура, и искусство, и наука. Так вот, вера — это ключ не только к сохранению идентичности народа, но и к развитию его творческого потенциала.

Приведу пример того, как вера — пусть и неправославная — сохранила целый народ и помогла ему воссоздать утраченную некогда государственность. Свое церковно-дипломатическое служение я начал в Русской духовной миссии в Иерусалиме, где пробыл с 1977 по 1982 год. Наша миссия неформально представляла в Израиле и наше государство, мы были посланниками великой страны. В эти годы я имел возможность воочию увидеть, что представляло собой еврейское государство.

Что объединило евреев, что сохранило их как нацию и в конечном итоге дало им возможность спустя без малого 2000 лет воссоздать свою государственность? Что явилось тем цементирующим началом, когда рассеянный народ, который должен был бы ассимилироваться, раствориться и исчезнуть в веках, выжил? Думаю, ответ очевиден для всех: их объединила их вера, и верность своей древней религиозной традиции.

Еще один пример. Почему В СССР с такой жестокостью, с такой неприязнью велась борьба с религией, в основном с Православием? Потому что те, кто стоял у истоков разрушения великой России, понимал: надо начать с фундамента, тогда и все остальное рухнет, как карточный домик.

— С точки зрения христианства вера напрямую связана со свободой, является свободным устремлением человеческого духа к Творцу. Однако в секулярном мире свобода понимается совсем иначе. Как христианину следует понимать такое основополагающее понятие, как свобода?

— По словам замечательного русского мыслителя А.С. Хомякова, свобода хороша до тех пор, пока она ограничивается законом любви, то есть божественным законом, поскольку Бог есть любовь. А когда свобода становится синонимом вседозволенности, то возникает то, что на современном языке называется беспределом. И к сожалению, слишком часто в нашей жизни мы становимся свидетелями того, что и чиновники, и депутаты, а порой и — страшно сказать — представители духовенства, выходят за пределы и традиционных моральных норм, и предписаний закона.

Но к сожалению, не всегда нормы гражданского законодательства и принципы традиционной нравственности совпадают. Не могу не сказать в этой связи о так называемых «однополых браках», которые стали считаться чуть ли не оселком демократии. Не говоря уже о том, что такого рода отношения идут и против божественного закона, и против самой природы, они наносят колоссальный урон всему обществу, потому что следствием подобных сомнительных радостей и удовольствий всегда являются и горе, и слезы, а порой и кровь.

Нельзя верить лживой пропаганде, которая говорит о «гармоничных однополых союзах» и о «счастливых детях, которые воспитываются двумя мамами или двумя папами». Есть ценности, которые испокон веков хранили народы России. В наше время необходимо осознать, что брак, предполагающий союз мужчины и женщины, является одной из стержневых ценностей народов нашей страны, исповедующих и христианство, и ислам, и иудаизм. Последователей авраамических религий объединяет вера в бессмертие души и осознание того, что за все наши деяния на земле нам надлежит дать ответ перед Богом, — давайте не будем об этом забывать.

Сегодняшний мир настолько динамичен, что порой многие люди, особенно молодые, бывают сбиты с толку и не знают, как жить дальше. И если для кого-то поэзия современных авторов звучит убедительнее, чем Священное Писание, то процитирую строки Евгения Евтушенко:

Но ты хотя б однажды в мире,

Когда он спит или кипит,

Остановись, как лошадь в мыле,

Почуяв пропасть у копыт.

Где нет Бога, там не свобода, а пропасть. Где Бог — там надежда и любовь.

Не хочется вспоминать, но, к великому сожалению, террористический акт я пережил лично — в Беслане. Спустя 40 минут после захвата террористами школы уже был на месте событий. Вел переговоры с бандитами, выносил из здания убитых ребятишек, закрывал глаза расстрелянным в спину нашим погибшим героям.

Когда хоронили людей, когда я видел, как экскаваторы копали могилы и слышал стон десятков тысяч людей, у меня было ощущение, что хоронят жизнь. За что боролись те, кто убивал? Якобы за свободу и религиозные ценности. Но такая свобода — конец обществу. Такие религиозные ценности — ложный путь. В этой связи хотел бы еще раз сказать читателям нашего журнала слова, которые часто повторяю в своих выступлениях: берегите мир, бойтесь ада раздора — слишком горьки его плоды.

Религиозен ли экстремизм?

— Что, по Вашему мнению, может быть причиной интереса современного человека к политическому экстриму, почему к террористам уходят даже люди из благополучные семей?

— Я часто задумывался над таким явлением, как экстремизм и над тем, что происходит сейчас в Сирии в связи с деятельностью ДАИШ (запрещенная в России организация). Называть его ИГИЛ (Исламское государство Ирака и Леванта) неправильно — никакое это не государство, а дьявольское сообщество. Что людей толкает вступить в эту организацию, взять в руки оружие и идти нередко на верную смерть? Некоторые говорят, что социально-экономические явления. Но 11 сентября 2001 года атаку на башни-близнецы в США совершили грамотные, обеспеченные люди. Да и Бен Ладен — был миллиардером, богатейшим человеком.

Люди находятся в поисках истины, потому что видят в современном мире некую духовную неустроенность — особенно на «сытом Западе», который, кажется, переполнен всеми социально-экономическими благами.

Когда я нес церковные послушания на Кавказе, то встречался с боевиками и спрашивал их, как они вербуют своих адептов. Они мне рассказали весьма интересные вещи: «Нам не надо ничего особенного изобретать. Мы берем сюжет из какого-нибудь «Дома-2» и объясняем молодым людям, что подобные отношения навязываются сегодня как норма жизни и если такая норма их не устраивает, то ей надо как-то противостоять, в том числе крайними мерами. После таких разъяснений многие молодые люди добровольно выступают в наши ряды».

Почему я говорю об этом? Если вам поступают предложения вступить в то или иное сообщество религиозного характера и если вы видите, что его идейную основу составляет агрессия по отношению к государству и обществу, в котором мы живем, поверьте — это первый звонок. Ни в коем случае нельзя связывать жизнь с такой организацией! Подобные люди поинтересуются проблемами в вашей жизни, пообещают помощь, но за это придется расплачиваться в конечном итоге потерей себя. Да, в нашем обществе и государстве существует множество недостатков, но исправлять их можно только в сотрудничестве с конструктивными силами и только путем соблюдения закона и прав наших сограждан.

— Позвольте от церковно-политических тем перейти к вопросам духовной жизни. Хотелось бы задать Вам вопрос, который волнует многих верующих. Что Вы посоветуете, чтобы сохранить свой ум в молитве?

— Мы иногда спрашиваем себя, почему уходим из храма в какой-то степени уставшими и внутренне пустыми. А как душа может наполниться благодатью, если тело наше здесь, а ум бродил где-то далеко? К великому сожалению, самое тяжелое духовное делание — внутреннее — сейчас забывается. Оно не только самое тяжелое, но и самое незаметное. Мы стоим в храме и как-то даже сами себя начинаем похваливать: вот, молодец, был на службе сегодня… А если проанализировать ход своих мыслей во время богослужения, произвести так сказать хронометраж, посмотреть, сколько времени мы стояли в храме, сосредоточившись в молитве, что мы увидим тогда?

И вот здесь я хотел бы напомнить — и вам, и себе, а особенно инокам — об умном делании, то есть хранении ума. Нам тяжело стоять в храме оттого, что мы не молимся. Мы стоим, но не вникаем в слова молитвы. Иногда действительно невнятно или быстро читают, иногда много непонятных слов, и поэтому ум начинает рассеиваться. Но здесь очень важно все-таки его остановить и попытаться сконцентрироваться, по возможности вникать в чтение, пение, тем более когда ектенью говорят — там все совершенно ясно.

А если не удается — допустим, канон читают — удержать ум, то, как советуют святые отцы, есть самый простой способ оставаться с Богом. Читай простую молитву: «Господи, помилуй». Стой и неспешно в уме говори. Конечно, те, кто опытнее, могут читать молитву, которая называется Иисусовой. Она короткая, но очень сильная: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». И постепенно душа будет обогащаться.

Вы даже не будете замечать, как пролетает время, и этот благодатный труд обязательно принесет свои духовные плоды. Вы постепенно научитесь упорядочивать свой ум в храме. А христианин так и должен делать, это должно перейти в нашу повседневную жизнь. Это есть именно то, о чем часто мы слышим: ходить пред очами Божиими. То есть, когда мы хотим совершить тот или иной поступок, мысленно сопоставляем, насколько он соответствует нормам и заповедям Божиим. Таким образом постепенно человек приучает себя к духовному деланию.

Всегда, когда мысли начнут скакать, особенно в храме, вспомните об этом. А потом почитайте у святых отцов — и Господь мало-помалу будет давать нашему сердцу молитвенную тишину и благодатную помощь. 

— В этом году Русская Церковь торжественно празднует 1000-летие пребывания русского монашества на Святой горе Афон. Вы много раз бывали в этом святом месте, последний раз — вместе со студентами Казанской духовной семинарии в декабре 2015 года. Не могли бы поделиться своими впечатлениями?

— По милости Своей Господь в конце прошлого года привел меня в очередной раз на Святую гору Афон. Несколько дней вместе с нашими студентами мы провели в Свято-Пантелеимоновом монастыре, посещали и другие афонские обители. И вот что я хочу сказать: жив еще мир, ибо иноки Афона — настоящие подвижники. В нашем Пантелеимоновом монастыре монахов около сотни, есть совсем молодые, есть постарше. Видно, что по милости Божией дух благочестия живет в обители. У них очень строгое расписание. В час ночи начинается полунощница, затем утреня, потом — Божественная литургия, служба заканчивается ближе к 6 часам утра. Хотя в монастыре есть электричество, монахи не проводят уличного освещения. В кельях пользуются фонариком, чтобы не разбить нос. В храмах горят свечи.

Ты переступаешь порог монастыря и оказываешься как бы в совершенно другом мире — вокруг полная тишина, если что и слышно, то только тихий шелест монашеских мантий. Мы еще застали в живых живую легенду — старца-игумена Иеронима, священноархимандрита Пантелеимонова монастыря, ему на тот момент было ровно 100 лет. Очень рад, что наши студенты успели посмотреть на этого подвижника и получить его благословение.

Я его помню еще 40 лет назад, а он все такой же, почти не изменился. В светлом разуме, быстро передвигался, я едва поспевал за ним — такую Господь давал ему крепость! Он скончался 4 августа этого года, приняв в своей обители незадолго перед этим Патриарха Кирилла и Президента В.В. Путина, которые прибыли в Пантелеимонов монастырь на торжества, — как будто ждал этого события.

Когда я находился там, то думал: что может поддерживать этого старца, который около 60 лет живет в монастыре? Изо дня в день молитвы, службы, труды. Одно сознание без веры не удержит. К сожалению, бывают случаи, когда некоторые иноки уезжают с Афона, не выдержав такого духовного напряжения. Потому что без глубокой веры такой богослужебный и трудовой ритм никому не по силам. Только вера, растворенная молитвой и трудами, помогает нести монашеский крест.

Надо помнить, что монашество — это особый путь служения Церкви. Монахи — воины Христовы, и никакое это не преувеличение. Пока воинство Христово верно своему пастыреначальнику — Христу, Господь милует всех нас. Но если монашествующие начинают терять доблесть, то что же тогда делать мирянам?

В наши непростые времена, когда действительно близ есть, при дверех (Мк. 13:29), когда Господь может призвать и целый мир, но неизбежно — каждого в отдельности в любой момент, всем нам необходимо стояние в вере. Надо понять, что жить «немножко верующим», а в остальном «как все» — нельзя. Тот, кто стал на путь веры, не должен оборачиваться вспять (Лк. 9:62). Невозможно отдавать немножко — Богу, а остальное кому-то еще. Господу надо отдать полноту своих сердец. Нет, я не призываю всех стать монахами, забыть о своих обыденных делах, о хлебе насущном, о детях, о крове. Но в основе жизни христианина должно быть служение Богу.

Мы путешествовали с ребятами и по греческим монастырям — среди них есть совсем скромные, есть более крепкие. Но в целом, у всех одно начало. По уставу афонских обителей любого путника, паломника монастырь обязан вместе с братией — не по отдельности, а вместе с братией — покормить и дать ночлег.

Повторяю: это совсем иной мир. Здесь море греха бушующее — а там тихая пристань. Я помню, как, придя со службы ночью, вышел на балкон кельи, в которой остановился. Висят звезды, как лампады, прямо над головой, плещется внизу море, тишина. Никаких звуков —  рычащих, кричащих, поющих, визжащих. Это все где-то там, за святой Афонской горой…

— И все-таки со Святой горы разрешите вернуться на родину, к церковной ситуации в Татарстане. Многих в республике и за ее пределами волнует так называемый кряшенский вопрос. Казалось бы, сколько было сделано еще до революции для восстановления у кряшен православной идентичности. Однако проблемы остаются. В чем Вы видите главную сложность проповеди среди кряшен?

— Это нехватка духовенства. Надо готовить священников именно из их среды. А для этого, с одной стороны, в Казанской семинарии должны быть специалисты, которые бы хорошо разбирались в данной проблематике — знали ли бы и язык, и культуру, и предания, и традиции кряшен, а с другой — что, наверное, еще более важно — нужен постоянный приток в семинарию молодых кадров из числа представителей этой народности, а их к сожалению, катастрофически не хватает. За последние три года в семинарию не поступило ни одного кряшена! Думаю, это серьезный повод задуматься тем пастырям, которые являются духовными отцами кряшенского народа. Так что очень важно духовное просвещение среди кряшен — и особенно среди кряшенской молодежи. Неплохо было бы, чтобы помимо храмов у кряшен появился и свой духовно-просветительский центр.

Со своей стороны буду поддерживать кряшен, как поддерживаю и все другие православные народности Татарстана, буду стараться помогать им крепко встать на ноги в духовном плане. Но повторюсь: нужны молодые люди, которые бы обучались у нас в семинарии, получали хорошее духовное образование и шли служить. Это не должно быть какое-то особое духовенство — национальность здесь даже не так важна, как знание языка и обычаев. Я проехал по кряшенским селам Татарстана и увидел, что не все хорошо понимают русский, да и просто людям приятно, когда богослужение идет на родном языке.

Кстати, в конце мая в Казани состоялась презентация перевода Библии на татарский язык. Этой работой в течение многих лет занимался Институт перевода Библии. Приходилось слышать разные отзывы об этой работе. В основном, задают вопрос: зачем переводили, ведь большинство татар — мусульмане? Задам встречный вопрос: зачем Коран перевели на русский язык еще в XIX веке, ведь в то время в подавляющем большинстве своем русские были православными? Вообще, зачем переводят на иностранные языки литературные шедевры? Затем, чтобы была возможность прикоснуться к основам мировой культуры. Зайдите в любой музей — сколько произведений построено на библейских образах. Убежден, что каждый культурный человек обязательно заинтересуется переведенной на родной язык книгой, которую читают даже не миллионы, а миллиарды людей во всем мире.

— Уже почти шесть лет прошло со дня вступления в силу закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения», вызвавшего на стадии законопроекта много дискуссий. Удовлетворены ли Вы результатами взаимодействия Церкви и государства по этому вопросу?

— Когда встает вопрос о том, кому должны принадлежать монастыри и храмы — Церкви или государству, надо вспомнить, кто создавал эти памятники. Давайте смотреть в корень: храмы, которыми восхищаются сегодня миллионы людей во всем мире, дала миру Церковь. То, что музейные работники называют памятниками, для верующих людей — святыня. И когда строили монастыри, то их создавали не как культурный объект, а как место молитвы и особой жизни монахов. Поэтому, когда встает вопрос о том, кому они должны принадлежать монастыри и храмы, для меня ответ очевиден: принадлежать они должны тому, кто их создал, то есть Церкви.

Если в России принят закон о возврате церковной собственности, то он должен соблюдаться. Но кому-то, видимо, больше нравится, чтобы монастыри превратились в музеи, а монахи были бы там живыми экспонатами. Таковым можно посоветовать еще раз перечитать федеральный закон № 327-ФЗ и вспомнить, что мы живем в правовом государстве.

Что касается доступа в храмы научных сотрудников, то, конечно, он должен быть, но не во время службы и не везде. Скажем, если в алтарь могут заходить только священнослужители, то это правило должно соблюдаться всеми.

— В преддверие праздника Казанской иконы Божией Матери нельзя не спросить: как идет воссоздание собора на месте явления чудотворной иконы?

— Практически каждую неделю проходят совещания, где присутствуют и архитекторы, и представители республиканских и городских властей и, естественно, представители нашей митрополии — я сам лично постоянно участвую. Идет скрупулезная и очень интенсивная работа.

Воссоздание Казанского собора

Собор возрождается в том архитектурном виде, в котором он и был построен в свое время. Конечно, технологии, конструкции, отделочные материалы — все это современное, но все, что касается архитектурных черт, внутреннего убранства, будет соответствовать изначальному архитектурному замыслу. Храм был утрачен по историческим меркам совсем недавно — в начале 30-х годов прошлого века, поэтому сохранилось достаточно много свидетельств, по которым можно его восстановить в первозданном виде. На настоящий момент уже полностью закончен нулевой цикл, полным ходом идет возведение стен собора.

Конечно, помимо собственно воссоздания собора перед нами стоит задача возродить монашескую жизнь, воссоздать Казанско-Богородицкий монастырь как женскую обитель, каковой она была со времени своего основания. Очень хотелось бы, чтобы здесь процветала бы как духовная жизнь, так и ремесла — монастырь славился на всю Россию своими златошвейными и иконописными мастерскими. В современных условиях женский монастырь должен уделять особое внимание и социальной работе, ведь всегда были девочки-сироты, которых воспитывались при женских монастырях. Немало их, к сожалению, и сегодня.

В своей жизни я построил много храмов, и по своему опыту не раз убеждался: главное — начать, дать импульс, выйти из нулевого цикла, а дальше дело пойдет. Если мы воссоздадим монастырь, приведем в порядок корпуса, где будут размещаться монастырские службы, монахини и паломники, от этого выиграют и Казань, и Татарстан в целом. Это будет не менее привлекательное место для паломничества, чем, например, Дивеево.

Когда восстанавливали Дивеево, тоже говорили, что, мол, оно далеко от центра, задавали вопрос, кто там будет жить? А сейчас посмотрите: в Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь, где находится одна из драгоценнейших святынь Церкви Русской — мощи прп. Серафима Саровского, едут тысячи людей, чтобы получить духовное утешение, укрепление в вере, исцеление от болезней. Таким же духовным центром общенациоанального значения станет и Казанский Богородицкий монастырь. А он ведь находится не в глуши — а в центре Казани! Поедет народ сюда, со всего мира поедет. И Казань станет не только культурной, спортивной и экономической столицей, но и духовной!

Когда я смотрю на воссоздаваемый собор Казанско-Богородицкого монастыря, мне не верится, что первообраз пропал бесследно. Говорят, что его сожгли. Но думается: если будет стоять собор, если будет облагорожено это место и на нем в полной мере начнется иноческая жизнь — даст Бог, и Сама Царица Небесная в Ее первообразе Казанском вернется сюда. То, что невозможно у человека, возможно у Бога и у Его Пречистой Матери!