Свияжский Успенский монастырь: архитектурный ансамбль обители

Успенский монастырь Свияжска — уникальный архитектурный комплекс общероссийского и даже мирового значения.

Из примерно тысячи православных обителей России — а именно столько их насчитывалось к моменту революции, — лишь несколько десятков сохранили к тому времени более или менее целостные древние ансамбли, то есть сформировавшиеся в допетровскую эпоху. Еще меньше было таких, облик которых в основе своей сложился до XVII века. Например, подавляющее большинство монастырей и храмов «Золотого кольца» — именно XVII века постройки, а не старше. Даже великая Киево-Печерская лавра XI века — «Матерь обителей русских», — и та в нынешнем своем виде сформировалась в основном в XVII — XVIII веках. И, наконец, еще того меньше монастырей, древние ансамбли которых не только сохранились без больших изменений до начала XX века, но и пережили революцию и донесли свои великолепные архитектурные ансамбли до наших дней. В основном, что интересно, это обители русского Севера, новгородско-псковской земли. И только один-единственный такой монастырь сохранился во всем Среднем и Нижнем Поволжье — Свияжский Успенский, который словно занесен за сотни километров рукой Божией из все той же псковско-новгородской земли. Поистине, это уникальный пример для огромного региона — и один из нескольких подобных по всей России.

Свияжскому Успенскому монастырю в этом отношении очень повезло. Он не только был основан в XVI веке, но сохранил облик XVI века — по виду он на век древнее тех великих монастырей Верхней Волги, откуда Православие сюда было принесено.

Уникален сам факт постройки здесь собора сразу же в момент основания монастыря! Обычно даже самые знаменитые и богатые монастыри России первые десятилетия своей истории стояли деревянные. Например, Зилантов монастырь, основанный одновременно со Свияжским, был полностью деревянным, и лишь в 1625 году в нем освятили первый каменный храм (кстати, тоже Успенский). Да что говорить: святая святых Русской Православной Церкви — великая Троице-Сергиева лавра, основанная примерно на рубеже 30-40 годы XIV века, получила первый каменный собор лишь в 1422 году — почти через век после основания и через 30 лет после земной кончины святого основателя. Здесь же, в Свияжске, оба главных каменных храма были построены еще в период земной жизни святителя Германа. Он не только построил Успенский собор (в котором позже оказались его мощи), но и, несомненно, последние 3 года настоятельства (1561—1564 гг.) сам служил в нем Божественную литургию. Он не только построил Никольский храм, но и сам жил в крохотной келье при нем. Своеобразная «летопись архитектуры» монастыря дополняет его летопись историческую.

Каменный цветок расцвел среди деревянного града — вот чем стал Успенский собор для Свияжска. Еще не закончились волнения местного татарского, мордовского, чувашского, марийского населения, но каменное строительство, как каменная скрижаль, лучше всяких слов свидетельствовало всем: православие пришло сюда не просто «всерьез и надолго», а раз и навсегда. Такие внушительные соборы столичных пропорций ставят всегда лишь как знамение победы и знак уверенности в будущем. И идейный смысл постройки этого собора был, думается, ясен и очевиден тогда всем. Раньше в народном языке большой белокаменный собор иногда именовали — «царь». Так вот, «царь» пришел в Среднее Поволжье, в самое сердце бывшего Казанского ханства! И Царица Небесная пришла — через Свой светлый праздник Успения, в Своей, Богородичной, обители.

Такова историческая роль постройки Успенского монастырского собора.

Собственно же его архитектурная роль также уникальна. Строился храм в формах псковско-новгородского стиля и псковскими мастерами во главе с Постником Яковлевым и Иваном Ширяем, которых считают также авторами проектов Благовещенского собора Казани и Покровского собора Москвы. Это самый южный на Руси памятник псковско-новгородского стиля. И практически самый поздний по времени (наряду с Благовещенским собором Казани). Форма и структура его сохранившихся ниш поразительно напоминают церковь Спаса на Ильине (1374 г.) — один из величайших храмов Новгорода, памятник архитектуры мирового значения. Можно сказать, что почти 2 века на свияжской Круглой горе стояла буквально копия храма Спаса на Ильине, причем копия сильно увеличенная.

Так продолжалось до XVIII века, когда под влиянием модного тогда течения «украинского барокко» собор существенно вырос в высоту, «прорвав» былую кровлю 12-ю острыми кокошниками, а барабан возвысив за счет нового кувшинообразного купола.

Особенно красив собор со стороны алтаря. Его трем великолепным полукруглым апсидам, опять-таки, мог бы позавидовать любой древнейший храм Новгорода или Пскова. Сочетание мощных каменных полукругов, типичной псковско-новгородской резьбы на них (поясков из мелких объемных треугольников) с празднично-легкими наличниками рубежа XVII — XVIII вв. создает не эклектику, а удивительную гармонию строгости и нарядности. Из-за них сам храм кажется более кружевным и воздушным. Крылато нависают ярусы кровель: I — над апсидами, II — над основным объемом и III — между барабаном и куполом. Из-за этого древний храм со стороны алтаря кажется ступенчатым и как бы летящим.

Нарядный и таинственный вид придает церкви и открытая галерея-гульбище с южной и северной сторон. В древний допетровский период русского зодчества традиция обносить храмы галереями была очень распространена. Огромное крыльцо 1857 года разорвало дугу галереи. Теперь она уже — не буква «П», как у большинства других подобных храмов, а две параллельные линии по сторонам собора.

Но все равно обе галереи очень живописны. Они словно хранят собой какую-то древнюю атмосферу. Напоминают о современном им Лобном месте Красной площади, откуда цари и Патриархи обращались к народу. Белые столпы, в виде огромных катушек, стоят по бокам лестниц, ведущих на галереи. Да и сам парапет галереи украшен с наружной стороны множеством полуколонн-катушек. Незамысловатая каменная резьба производит впечатление чего-то очень ажурного и прекрасного. Поистине это дорогое окаймление собора — как большой жемчужины.

Думаем, не ошибемся, если скажем, что все лучшее в зодчестве России XVI — XVIII веков своеобразными слоями и напластованиями стихийно соединились в облике этого необычайного храма-памятника святителю Герману.

Но еще уникальнее в масштабах России — фрески внутри собора. Об их значении нам остается лишь повторить слова Веры Немтиновой — автора одной из лучших работ на эту тему, выпущенных в последние годы (всего же публикаций об этих фресках за век их изучения вышли десятки, если не сотни).

«Стенопись Успенского собора в Свияжске — единственный дошедший до нашего времени ансамбль фресок эпохи Ивана Грозного. Роспись датируется ориентировочно 1561 годом. Автор фресок неизвестен. Одна из гипотез — предположение о работе в соборе художников-монументалистов, присланных митрополитом Макарием, либо рекомендованных царицей Анастасией. Но из-за плохой сохранности памятников XVI века сложно найти аналогии фрескам Успенского собора, что ставит это оригинальное творение в ряд раритетов древнерусского искусства».

О «раритетности» этих фресок стоит добавить еще больше. Дело в том, что для комплекса стенописи всегда имеет значение не только время его создания, но и, в первую очередь, название храма: то есть какому святому или какому празднику он посвящен. От этого более чем наполовину зависят сюжеты фресок и все их размещение.

Из древних монастырских соборов России известны в основном Успенские и Троицкие — два наиболее распространенных типа названий. Первая традиция шла от Киево-Печерской лавры, вторая — от Троице-Сергиевой. Но фресковый сюжет храма, посвященного Успению, т.е. традиции изображения именно этого сюжета и именно в XVI веке, мы знаем в полной мере только на одном примере во всей России. Остальные примеры «успенских фресок» в основном значительно более поздние.

И не только в сюжете Успения Богородицы дело. Вообще XVI век настолько мало представлен в плане церковной живописи, что не только сейчас остается «в тени» для искусствоведов, но и в XIX столетии пугал своей кажущейся «неканоничностью сюжетов и отсутствием богословской мысли». Пугал даже некоторых архиереев, привыкших к европеизированной живописи. Сам настоятель Свияжского Успенского монастыря (в 1856 — 1862 гг.) архиепископ Евлампий даже предлагал переписать свияжские соборные фрески и 27 апреля 1859 года обратился по этому поводу с прошением к Синоду. Но уже в ответе Святейшего Синода 10 февраля 1861 года было впервые в истории отмечено особое значение этих древних фресок, их полное соответствие канонам, а владыке Евлампию запрещено их искажать.

Отдельные сюжеты, вызывавшие особые дискуссии, можно затронуть именно как иллюстрацию уникальности и неповторимости свияжской соборной стенописи. Это несколько фрагментов того сплошного «ковра» росписей, что покрывал и покрывает весь храм и по сводам, и по стенам, и по квадратным столпам. Общая площадь всех росписей — 1080 кв. метров.

Особые споры о каноничности вызывал в XIX веке сюжет «Отечество» в соборном куполе. Это тип Новозаветной Троицы. «Неканоничным» казалось в XIX веке изображение Духа Святого в виде голубя на руках Сына. Между тем исторически, имея глубокую традицию в древнерусской живописи (как минимум от новгородских фресок XV века) этот тип изображения вполне завоевал себе право на существование.

По подсчетам, приводимым В.Немтиновой, свияжская композиция «Отечества» — четвертая по времени подобная композиция в России. Айналов даже считал эту композицию в исполнении неизвестных свияжских мастеров «непревзойденным произведением стенописи XVI века».

Другой, еще более необычный тип Новозаветной Троицы — над юго-западным столпом: «сидящий на престоле Саваоф, который придерживает Распятие с изображением Спаса в образе нагого Ангела, облаченного в херувимские крыла». Распятый Христос вместо Эммануила в типе «Отечества» — редчайшее для русской церковной живописи изображение.

Третий необычный пример размещения — Успение Божией Матери в алтаре, над горним местом. Здесь всегда изображается Христос Вседержитель на престоле. Но храмовая икона Успенского собора была спроецирована мастерами на огромную стену алтаря.

«Шествие праведных в рай» по композиции чрезвычайно похоже на аналогичный сюжет Андрея Рублева в Успенском соборе Владимира (фрески 1408 г.) — абсолютный шедевр древнерусской живописи. Но рублевская фреска размещена на западной стене, свияжская же — ровно наоборот, в алтаре. С последней связано еще и предположение, что там «написаны изображения Иоанна Грозного и Макария Митрополита, — именно они замыкают шествие праведников». Если предположение верно, то это «единственное дошедшее до наших дней в монументальной живописи изображение молодого Иоанна Грозного».

Много необычного и таинственного открывает нам мир священных фресок, оставаясь при этом в рамках церковных канонов. Но самым «раритетным» из всего и апокрифичным по происхождению является изображение святого Христофора с лошадиной головой на северо-западном столпе. Оно наиболее обращает на себя внимание и специалистов, и обывателей, оно — тот единственный ни на что не похожий бутон в цветнике фресок, о котором говорят все и уж точно не забывает никто из тех, кто видел.

Одна апокрифическая версия странного присутствия лошадиной (а в других иконографических вариантах древности — песьей) головы святого: он якобы выходец из мифической страны антропофагов, где все люди такие. Как известно, еще со времен, как минимум, Геродота (5 век до Р.Х.) повелось про дальние, неизвестные земли писать небылицы. Так было в античности. Народная же молва сохранила подобные сказания еще дольше. Другая, облагороженная версия: просьба к Богу самого юноши Христофора дать ему скотскую внешность, чтобы постоянные взгляды женщин на его прежде необычную красоту не мешали его сосредоточенно-молитвенной, аскетичной жизни.

Обе версии, разумеется, апокрифичны, и, начиная c XVIII в., Церковь усиленно с ними боролась: все подобные изображения святого мученика Христофора уничтожались или переписывались, и потому «вероятно, ныне это единственная уцелевшая фреска такого рода».

***

Таков главный храм монастыря...

Главный, но не единственный. О Никольском храме 1556 года мы уже упоминали. Он использовался как монастырская трапезная церковь, внутри был похож на Грановитую палату Москвы, а снаружи... снаружи над его восточным фасадом возвышается великолепная 43-метровая колокольня — чуть младше самой церкви, но тоже XVI века. Колокольня уцелела. Жалко, что в самом храме (ныне действующем) почти не сохранилось фресок XVI века.

Уцелели фрагментами фрески в Святых вратах монастыря. А вот храм, стоявший над самими вратами, был в советское время варварски частично разрушен, остался только нижний ярус с вратами. Его построили в честь Вознесения Христова на рубеже XVII-XVIII вв. С началом восстановления Успенского монастыря в 2010 году, храм был воссоздан.

От того же рубежа XVII-XVIII веков до нас «дожили» три корпуса. В двух в разное время размещались настоятели, в третьем, самом большом (3 этажа, более 70 м длины) — вся братия. Храм во имя святителя Германа находился в восточной части этого большого корпуса, но от него сейчас остались лишь одни стены.

Так, в обители к XIX веку было четыре храма. Два самых древних из них сохранились в первозданном виде.

Осталась и ограда, почти километр длиной, опоясавшая великий монастырь в XVIII-XIX вв. и придавшая ему вид настоящего белокаменного кремля: кое-где даже с бойницами и зубцами.