Архиепископ Казанский и Марийский Михаил (Воскресенский)

На кафедре: с 23 июня 1960 года, архиепископ с 25 февраля 1963 года по 25 июня 1975 года

Михаил Дмитриевич Воскресенский родился 27 декабря 1897 года в селе Николаевка Путивльского уезда Курской губернии (ныне это село находится в Черниговской области Украины). Он был сыном священника, впоследствии епископа и священномученика[1]. Его отец, выпускник Курской духовной семинарии, овдовел совсем молодым, когда его сыну Михаилу было всего три года, и поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию.

Михаил учился в Обоянском духовном училище и Смоленской духовной семинарии, где ректором был его отец, после окончания в 1915 году поступил на историко-филологический факультет Петроградского университета. Исходя из интересов владыки Михаила в дальнейшие годы, можно предположить, что он действительно хотел стать филологом. В это время уже шла Первая мировая война, и студенты (кроме медиков) подлежали призыву[2]. В армии был большой дефицит офицеров, поэтому практически всех призывников, имевших среднее образование, отправляли в военные училища и школы прапорщиков.

Михаил был мобилизован в августе 1916 года и направлен во Вторую Московскую школу прапорщиков (пехотную), а после ее окончания служил в 208-м запасном полку в Рязани и 277-м запасном полку в Аккермане (ныне Одесской области Украины). В запасных полках он встретил все революционные события. После подписания 1 марта 1918 года Брестского мирного договора между большевистским правительством России и центральными державами старая армия была распущена. Можно предположить, что новые власти России не слишком нравились демобилизованному молодому человеку. Поэтому он не отправился в родные курские края или в Смоленск, где жил его отец, не вернулся в Петроградский университет, который продолжал обучать студентов, а оказался в Киеве, который в 1918 году был столицей независимой Украины, оккупированной немецкими и австро-венгерскими войсками и управляемой правительством гетмана Скоропадского.

Как писал позже владыка Михаил в советских анкетах, он приехал в Киев для того, чтобы продолжать обучение в университете. Но молодой офицер оказался в том самом Киеве конца 1918 – начала 1919 гг., который так ярко описан в романе М.А. Булгакова «Белая гвардия» и его же пьесе «Дни Турбиных». Может быть, и Михаил Воскресенский состоял в русских частях гетмана Скоропадского, оборонявших Киев от армии Петлюры, занявшей город 14 декабря 1918 года, но это, естественно, лишь предположение. Во всяком случае, Михаил остался в городе, который 5 февраля 1919 года был занят красными. Теперь он оказался мобилизованным в Красную армию, в 1919-1920 гг. служил в штабе Восьмой армии Южного фронта, воевал против Деникина.

Восьмая армия в 1919 года воевала против Деникина на основном направлении, подавляла казачье восстание в станице Вешенской, описанное в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон». Армия терпела большие потери во время летнего и осеннего наступления Деникина и в конце 1919 года заняла Ростов и Новочеркасск (вместе с Первой конной армией Буденного), потом воевала в западной части Северного Кавказа, где находилась до расформирования в марте 1920 года.

После окончания Гражданской войны Михаила Воскресенского долгое время не отпускали, до сентября 1922 года он служил в военной закупочной комиссии в Ярославле, где начал приобретать квалификацию финансового работника. После демобилизации он уехал в Туркмению и служил финансовым инспектором в налоговых органах в городах Теджен и Мерв (ныне Мары). Скорее всего, Михаил отправился в Среднюю Азию вслед за сосланным отцом, епископом Дамианом.

В конце 1925 года он приехал в Москву, где с января 1926 года и до мобилизации в 1941 году служил в системе сберегательных касс[3], до 1933 года – контролером и старшим контролером в одной из касс, позже – ревизором в Центральном управлении по Москве. За годы жизни в Москве Михаил обзавелся небольшим собственным домом в районе ВДНХ.

Арест, осуждение и расстрел отца, судя по анкетным данным, не сказались на его карьере, но действительно ли это было так, остается только гадать. В эти десятилетия Михаил Дмитриевич оставался церковным человеком, посещал московские храмы. В 1964 году в беседе с уполномоченным Совета по делам Русской Православной Церкви в Казани И. Михалевым он проговорился, что был знаком с епископом Андреем (князем Ухтомским).

В августе 1941 года ревизор управления сберкасс Воскресенский был мобилизован в Красную Армию по специальности. Все время Великой Отечественной войны он прослужил в воинской части № 1853. Это был сначала эвакогоспиталь, а потом фронтовой госпиталь для легко раненных (а это означает, что находился недалеко от передовой) – на Волховском, Ленинградском, Третьем Прибалтийском, Четвертом Украинском фронтах, в августе-сентябре 1945 года – на Первом Дальневосточном фронте. Во время войны, как писал епископ Михаил в анкетах, он побывал в Польше, Чехословакии и Германии, а после окончания войны до мая 1946 находился в Корее. Капитан Воскресенский был начальником финансовой части госпиталя, а в последний год исполнял обязанности начальника госпиталя. Приказом командующего Третьим Прибалтийским фронтом от 16 октября 1944 года он был награжден орденом Красной Звезды, а по окончании войны – медалями «За победу над Германией» и «За победу над Японией».

После демобилизации Михаил Дмитриевич вернулся в Москву и вместе с еще одним офицером, подполковником Владимиром Елховским[4], пришел на прием к патриарху Алексию I, и тот благословил обоих на принятие иерейского сана. 24 ноября 1946 года архиепископ Можайский Макарий (Даев) рукоположил Михаила во священника к Богородице-Рождественской церкви во Владыкине[5]. 30 декабря 1948 года он был переведен к церкви Антиохийского подворья в Москве[6]. За время службы на Антиохийском подворье архимандрит Михаил был награжден двумя орденами Антиохийской Православной Церкви.

21 ноября 1953 года он был пострижен в монашество с именем Михаил в честь Архистратига Михаила (мирское имя было в честь Михаила Исповедника), а 4 ноября 1953 года патриарх Алексий I рукоположил архимандрита Михаила во епископа Чкаловского и Бузулукского (с 1 ноября 1957 года, после возвращения городу Чкалову исторического названия «Оренбург», он назывался Оренбургским и Бузулукским).

Время, когда епископ Михаил управлял Оренбургской епархией, пришлось на сравнительно спокойные для Церкви времена. Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви отмечал, что епископ Михаил «…проявляет большую излишнюю заботу о ремонте, а главное, украшении церквей, лично сам консультирует духовенство, как следует украшать церковь, у него имеется масса всевозможных церковных зданий, иконостасов и внутренних украшений церквей». В Оренбурге работала специальная художественная мастерская. Большое внимание владыка уделял и церковному пению, существенно увеличив расходы на содержание хоров. По описаниям того же уполномоченного, поездки архиерея по Оренбургской епархии были торжественными, с организацией в храмах и молельных домах приветственных встреч и праздничных богослужений.

В феврале 1960 года он «заявил ультиматум уполномоченному Совета… что если ему не разрешат достроить молитвенный дом, самовольно начатый в г. Орске, то он больше не поедет сопровождать иностранные церковные делегации, приезжающие в СССР, так как он не может говорить одно, а здесь делается другое».

После того, как архиепископ Казанский и Марийский Иов (Кресович) 24 апреля 1960 года был осужден, епископ Михаил (Воскресенский) стал временно управляющим Казанской епархией, а 23 ноября 1960 года был официально назначен на Казанскую кафедру. 25 июня 1961 года в его управление временно была отдана и Ижевская епархия, на самом деле Ижевской епархией владыке Михаилу и его преемнику владыке Пантелеимону пришлось управлять до ноября 1988 года. 25 февраля 1963 года владыка Михаил был возведен в сан архиепископа.

Тяжелые испытания для Церкви в годы хрущевских гонений, начавшиеся в Казанской епархии осуждением архиепископа Иова, продолжались и при преосвященном Михаиле (Воскресенском). Неслучайно в 1959 году уполномоченным Совета по делам Русской Православной Церкви по Татарской АССР вместо заурядного партийного функционера Гаты Сафича Сафина стал Александр Семенович Диульский, имевший двадцатилетний опыт работы в «органах», а в 1955-1959 гг. работавший заместителем председателя КГБ Татарской АССР[7]. В соответствии с духом эпохи, он видел в Церкви не только набор учреждений, подлежащих надзору, но и идеологического и политического противника, с которым нужно бороться с целью полного искоренения. В плане работы на 1961 год он записал: «В целях ослабления материальной базы церкви продолжить начатую в 1960 году работу по ликвидации спекулятивной торговли в церквах просфорами, свечами, предметами религиозного культа»[8].

В октябре 1960 года, еще будучи временно управляющим Казанской епархией, епископ Михаил в проповеди в Никольском соборе сказал: «Некоторые великие мыслители считали себя неверующими, но в их душе была борьба и неудовлетворенность в жизни. Но без веры нет смысла в жизни, и поэтому они приходили к убеждению, что их неудовлетворенность происходит от неверия в Бога. Я призываю вас не оставлять веры в Бога, так как это удовлетворит вас всем, что ищет ваша душа». Диульский счел это высказывание религиозной пропагандой, нарушающей законодательство о культах. Правда, на этот раз Совет по делам Русской Православной Церкви не отреагировал на рвение казанского уполномоченного.

Серьезный удар по каноническому строю Церкви, влиянию епископов и духовенства был нанесен постановлением Синода от 18 апреля 1961 года «О мерах по улучшению существующего строя приходской жизни», принятым под давлением Совета по делам Русской Православной Церкви и составленным его сотрудниками. В соответствии с ним ведущая роль в приходе отдавалась в руки церковных советов, которые утверждали назначенных архиереями священников, имели право не принять их. Церковные советы могли уволить и ранее назначенных священников. В их полном распоряжении находились финансовые и хозяйственные вопросы, в том числе размер заработной платы священника, а также расписание богослужений. При этом священники и церковнослужители не только не входили в состав советов, но и не имели на их заседаниях права голоса. Таким образом, священник оказывался, в соответствии с духом этого постановления, наемным работником вроде дворника. Архиереи тоже не имели власти над церковными советами.

Постановление должно было быть утверждено на Архиерейском соборе 18 июля. В преддверии его несколько архиереев резко выступили против этого постановления. Инициатором был архиепископ Ташкентский Ермоген (Голубев), а владыка Михаил (Воскресенский) оказался среди тех семи архиепископов и епископов, которые подписали письмо к патриарху Алексию с требованием отменить постановление. Тем не менее к 18 июля «соответствующая работа» с архиереями «была проведена» и постановление Синода было одобрено. Все это почти на тридцать лет поставило всех архиереев в очень трудное положение. Они утратили почти все рычаги влияния на положение дел в епархиях, кроме моральных. Даже угрозы применить к членам церковных советов, людям верующим, епитимии были почти исключены бдительным надзором уполномоченных.

Теперь каждый епископ должен был быть в первую очередь дипломатом. Он должен был убеждать церковные советы принимать назначенных им священников, дьяконов и псаломщиков, соглашаться с их увольнениями и перемещениями, назначать духовенству достойные зарплаты и перечислять в епархиальное управление приемлемые суммы. Всем этим пришлось в Казанской епархии заниматься архиепископу Михаилу.

В частых встречах с уполномоченным и в более редких беседах с партийными и советскими руководителями, в беседах с верующими архиепископу приходилось быть бдительным уже не как дипломату, а, скорее, как потенциальному подозреваемому. Даже частые архиерейские служения выглядели теперь как «разнузданная религиозная пропаганда». Поэтому доклады уполномоченного Диульского о том, что владыка Михаил редко беседует с верующими, встречается только с доверенными священниками и редко проповедует, выглядят вполне естественно.

Если 2 декабря 1960 года епископ Михаил еще мог себе позволить направить патриарху Алексию письмо, в котором писал, что «…он считает действия Совета и уполномоченного совета по Татарской АССР А.С. Диульского вопиющим нарушением советского законодательства и Постановления ЦК КПСС от 10 сентября 1954 года», то позже сам факт жалобы на уполномоченного мог быть поставлен в вину.

Положение осложнялось тем, что теперь был взят курс на закрытие под любыми предлогами православных приходов. За 1961-1963 годы в СССР были сняты с регистрации более 1300 общин Русской Православной Церкви.

В этих условиях такой архиепископ, как Михаил, ветеран Красной Армии, участник Гражданской и Великой Отечественной войн, был в более защищенном положении, чем многие другие архиереи. Происхождение ему тоже теперь не могли поставить в вину, его отец, архиепископ Дамиан был реабилитирован. В целом Казанская епархия устояла, в Татарской АССР были закрыты всего два храма – в селах Тавели Мамадышского района (1961) и Тюрнясево, ныне Нурлатского района (1962). На территории Марийской АССР продолжали действовать все 11 храмов, причем пять из них находились в одном Горномарийском районе – вряд ли в России был еще один сельский район с пятью приходами (на Украине и в Белоруссии, где множество храмов было открыто во время оккупации, ситуация была иной).

С падением Хрущева закончились самые тяжелые времена. В Казани «первой ласточкой» начавшихся послаблений стало то, что в конце 1963 года уполномоченным Совета по делам Русской Православной Церкви вместо умершего чекиста Диульского стал «профессиональный атеист», бывший лектор общества «Знание» и преподаватель КАИ Игорь Анатольевич Михалев. С ним пришлось иметь дело и владыке Михаилу, и сменившему его владыке Пантелеимону вплоть до 1984 года. В 1965 году Совет по делам Русской Православной Церкви был объединен с Советом по делам религий, Михалев остался единственным в Татарской АССР уполномоченным, работы у него прибавилось.

Архиепископ Михаил сразу почувствовал, что политические изменения в руководстве СССР отразятся на судьбах Церкви. Уполномоченный Михалев докладывал начальству в начале 1965 года: «…После опубликования в «Известиях» передовой статьи «Правды» «Незыблемая генеральная линия КПСС» (архиепископ Михаил) …прибыл ко мне и стал ее комментировать. Одновременно говорил и о Пленуме ЦК КПСС от 14 октября 1964 года. Высказывал одобрение Постановлению Пленума в отношении Н.С. Хрущева, однако стремился это представить как изменение курса КПСС к религии. При этом в туманной форме предполагал, что теперь Церковь получит какие-то льготы, которые будут способствовать усилению ее влияния на население…».

Льгот Церковь, конечно, не получила, но давление, ставящее своей целью искоренение религии, прекратилось. Наступал «застой», как в экономике и политике, так и в антирелигиозной работе. Принятые ранее решения, в том числе и о церковных советах, сохранялись в силе.

Но архиепископ использовал вновь открывшиеся возможности, в том числе и советское законодательство «о культах». В отчете за второй квартал И.А. Михалев писал: «Воскресенский … проявляет резкое недовольство фактами ущемления прав верующих и стремится в таких случаях, даже по пустякам, ставить в известность прокуратуру. … При этом, как правило, информирует патриархию в случаях, когда знает, что имело место явное нарушение законов о культах, как бы незначительны они ни были»[10].

Если Михалев, квалифицированный специалист и образованный человек, редко оказывался в конфликтных ситуациях с архиепископом Михаилом, то с уполномоченными по Марийской и Удмуртской республикам конфронтация у архиерея была иногда очень жесткой.

9 октября 1967 года последовал указ о переводе архиепископа Михаила (Воскресенского) на Уфимскую кафедру, в Казань назначался архиепископ Сергий (Голубцов). Вероятно, перевод семидесятилетнего архиерея должен был осуществиться под давлением Совета по делам религий. Но владыка Михаил направил патриарху Алексию письмо, в котором заявлял, что уйдет на покой, если указ не будет отменен. Архиепископ Сергий тоже отказался ехать в Казань и был отпущен на покой по состоянию здоровья. В результате 23 октября владыка Михаил вновь был назначен архиепископом Казанским и Марийским.

Как отмечал Михалев, архиепископ «…производит впечатление на молодых служителей культа своей начитанностью, знанием художественной литературы и религиозных источников».

Но с точки зрения уполномоченного «начитанность» владыки Михаила (Воскресенского) была недостаточной и ущербной: «Знает русскую литературу дооктябрьского периода. Из послеоктябрьского периода предпочитает произведения авторов упаднической, декадентской литературы, авторов произведений социалистического реализма не любит. Свободное время посвящает обработке материала на тему «Религиозные мотивы в русской поэзии», рукопись в объеме 300 листов передана в дар патриарху Алексию. По мировоззрению мистик и идеалист, суеверен. Знает произведения идеалистической философии прошлого, в том числе русских философов-идеалистов».

Возможности для творческой работы у архиереев Русской Православной Церкви в годы «застоя» были невелики, но архиепископ Михаил (Воскресенский) опубликовал в «Журнале Московской Патриархии» большое количество проповедей[11].

В последний год служения владыке Михаилу пришлось заниматься тяжелой административной проблемой. Здание Казанского епархиального управления на улице Лесгафта, 40, оказалось в зоне новой застройки и было снесено. Вместо него пришлось приобрести частный жилой дом в отдаленном районе, на улице Челюскина, 31а, где Епархиальное управление находится и в настоящее время.

25 июня 1975 года архиепископ Михаил (Воскресенский), которому было уже 78 лет, был уволен на покой по прошению. Он уехал в Москву, в свою квартиру, полученную вместо снесенного дома, где и скончался 21 октября 1976 года. Отпевали его несколько архиереев, в том числе патриарх Московский и всея Руси Пимен, митрополит Таллинский и Эстонский Алексий (будущий патриарх Алексий II) и митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим. Архиепископ Михаил похоронен около Пятницкой церкви на одноименном кладбище Москвы.

Примечание

1. Епископ Дамиан (Воскресенский Дмитрий Григорьевич (1873-1937). Сын священника с. Брусово Фатежского уезда Курской губернии, в 1894 году закончил Курскую духовную семинарию, с 1897 года священник в Николаевке. Имел двоих сыновей, Адриана (р. 1895, его судьбу выяснить не удалось) и Михаила. Овдовев, поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, которую закончил в 1905 году кандидатом богословия. В 1904 постригся в монашество, во время обучения в академии был священником церкви Академии Генерального штаба. С 1905 года в Смоленской духовной семинарии, с 1911 года ректор. В феврале 1918 года патриархом Тихоном рукоположен во епископа Переяславского, викария Владимирской епархии. В 1920 году был осужден на год лишения свободы. В 1923 году на три года выслан в Среднюю Азию. С 1927 года архиепископ Полтавский, с 1928 года – Курский. В 1932 году арестован, в 1933 году приговорен к расстрелу, замененному на 10 лет лагерей. Заключение отбывал на Соловецких островах. В 1937 году расстрелян по приговору лагерного трибунала. В 2000 году канонизирован как священномученик. Память празднуется в день кончины, 21 октября/3 ноября.

2. Тогда время призыва отсчитывалось не по точной дате рождения, а по году. Призыву подлежали те, кому в текущем году исполнялось 20 лет, во время войны возраст был понижен до 19 лет. Таким образом, с начала 1916 года подлежали призыву все юноши 1897 года рождения.

3. С октября 1919 года до расформирования в марте 1920 года Восьмой армии, в штабе которой служил М.Д. Воскресенский, командовал известный большевистский деятель Григорий Яковлевич Сокольников, который в 1922-1929 гг. был наркомом финансов, автором успешной денежной реформы. Вполне вероятно, именно благодаря ему Михаил Воскресенский оказался на финансовой работе.

4. Впоследствии известный московский протоиерей, управляющий хозяйственным отделом Московского патриархата.

5. Михаил был рукоположен целибатом, в браке он никогда не состоял.

6. Назначение именно во Владык владыки Михаила находился сравнительно недалеко от этого храма, потом этот дом был снесен и вместо него выделена коммунальная квартира ближе к центру Москвы, в которой епископ Михаил (Воскресенский) был прописан до конца жизни.

7. Ибрагимов Р.Р. Государственно-конфессиональные отношения в Татарстане в 1940-1980-е гг. Дисс. канд. ист. наук. – Казань, 2004. – С. 208-209.

8. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1849. Л. 4.

9 Там же. – Л. 31.

10. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 6. Д. 80. – Л. 32.Плод веры. (1980. – № 11. – С. 31).

11. Список проповедей архиепископа Михаила (Воскресенского), опубликованных в «Журнале Московской Патриархии»:

• Мысли на праздник Заступницы Усердной (Казанская Матерь Божия) (1958. – № 11. – С. 37-38).
• Слово на вечерне в Прощеное воскресенье (1962. – № 2. – С. 19-20).
• Поучение на праздник Входа Господня в Иерусалим (1967. – № 4. – С. 24).
• Поучение в неделю 2-ю Великого Поста (1968. – № 3. – С. 24-25).
• Поучение в неделю 20-ю по Пятидесятнице (1968. – № 10. – С. 22-23).
• В неделю 13-ю по Пятидесятнице (1969. – № 10. – С. 31-32).
• В неделю сыропустную (ЖМП. – 1970. – № 2. – С. 54).
• Поучение в неделю вторую Великого Поста (1971. – № 3. – С. 27-28).
• В неделю Крестопоклонную (1972. – № 4. – С. 35).
• Поучение в неделю Св. отцов (1972. – № 12. – С.36).
• В неделю 6-ю по Пятидесятнице (1973. – № 7. – С. 36).
• Поучение в неделю 25-ю по Пятидесятнице (1973. – № 10. – С. 37).
• Поучение в субботу недели сыропустной (1977. – № 2. – С. 34).
•  В неделю Крестопоклонную (1977. – № 3. – С. 28).
• О любви (Поучение в Неделю 25-ю по Пятидесятнице) (1977. – № 10. – С. 30).